Сладостный вызов
Шрифт:
— Ты смущаешь сам себя, — попыталась сыронизировать она.
— Думаю, что мое поведение легко объясняется обстоятельствами, о которых мы оба знаем.
— Ты прервал мою свадьбу!
— Я был вынужден это сделать. Представь себе, в каком я был шоке, когда узнал, что моя жена собирается выйти замуж во второй раз!
— Ты мог встретиться и поговорить со мной лично.
— Я хотел огласки.
— Огласки?
— Я хотел, чтобы все в Балтиморе знали, что ты моя. И теперь у тебя нет возможности вернуться к этому
— Я хочу развода, — сказала она упрямо.
— Я его не дам тебе.
— Ты сможешь жить с женщиной, которая ненавидит тебя?
Палец у нее на груди настойчиво отогнул край ее декольте и стал проникать глубже.
— Ты не ненавидишь меня, Маргарет.
— Как ты можешь так ошибаться?
Его рот растянулся в усмешке. Она почувствовала себя слабой женщиной, в разорванном платье, запертой в ужасном гостиничном номере, ссорящейся со своим давно потерянным мужем.
— Ты не ненавидишь меня, Маргарет. Ты даже слишком далека от этого. Я вижу, что глубоко в твоих глазах теплится искорка былой страсти. Возможно, в этом мы схожи с тобой.
— Ты можешь разглядеть там лишь ненависть.
— Удовольствие.
— Нет!
— Неужели? Тогда почему ты так странно тяжело дышишь? — Он положил ладонь на ее левую грудь. — Почему твое сердце так сильно бьется?
— Ты мне противен.
— М-м. Возможно, но совсем чуть-чуть. Под маской гнева ты скрываешь бурю другого сорта. Поцелуй меня, моя девочка.
Это была фраза, которой Брэм приглашал ее к любовной игре. Много лет назад. Он знал, что она помнит даже такие мелкие, интимные детали их отношений. Он снова схватил ее за подбородок.
— Поцелуй меня.
— Нет.
Это был очень слабый отказ, он воспользовался этим и наклонил голову, с каждой секундой сокращая расстояние между их губами.
— Нет.
Брэм улыбнулся. Маргарита сама не знала, что говорит. Он видел, что она инстинктивно тянется к нему, а не отталкивает его. Ее губы были раскрыты, глаза стали темней и влекли его своим таинственным блеском. Он так часто раньше видел ее такой, но тогда она была совсем еще девочкой, а не зрелой женщиной.
Ему с трудом удалось заставить себя отпустить ее.
— Ты права. Я не должен целовать тебя. Не сейчас. Мы не станем этого делать, пока снова не узнаем друг друга.
Выражение ее лица комично сочетало в себе недоверие и разочарование.
— Может быть, позже. После ужина.
— Ужина?
— Ты, наверное, голодна?
— Если бы не ты, я бы сейчас пировала у Ротшильда.
Брэм остановился.
— Если хочешь, мы можем поехать туда.
— Нет.
Он быстро оделся и стал застегивать рубашку, но она взяла его руку.
— Я не могу вернуться туда.
— Почему?
— Будет скандал, — ответила Маргарита, поджав губы.
Он подошел вплотную к ней.
— Тебя никогда не волновали скандалы.
— Если это приносило какие-то хорошие результаты. Но я не хочу говорить…
— Ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели с жалостью, а не с завистью.
Она собралась было ответить ему, но не нашлась.
— Ты не очень-то изменилась с тех пор. Ты немного жестока, но все так же привлекательна.
— Я совсем не это имела в виду.
Он пожал плечами.
— Жаль, что ничем уже нельзя помочь.
— Помочь?
Брэм не слушал ее.
— Я распоряжусь насчет еды. И еще, Маргарет, — добавил он, зная, что стоит ему уйти, как его жена попытается сбежать. — Чтобы быть уверенным, что ты никуда не денешься… — С сумасшедшей быстротой он вытащил откуда-то наручники и, прежде чем она успела опомниться, защелкнул одно кольцо на ее запястье, а другое — на ножке кровати. — Это подарок. От моего брата Мики.
— О! — ее вопль отчаяния был слышен, вероятно, во всем коридоре.
— Я знаю, что это не очень вежливо, но ты видишь: я не доверяю тебе.
Прежде чем уйти, он страстно поцеловал ее и добавил:
— Ты все так же хороша на вкус, Маргарет. Пожалуй, даже лучше, чем когда-либо.
Дверь под напором чуть было не слетела с петель, когда, изрыгая проклятия, в комнате появился проворный джентльмен.
Услышав шум, Маргарита приготовилась к следующему этапу борьбы, но это был не Брэм. Вместо него перед ней возникла фигура Франсуа Жоли.
— Франсуа!
— Mon Dieu![1] Я почти час дожидался, когда этот людоед уберется отсюда, — проворчал он, снимая пиджак и поправляя цепочку от часов. — Человек в моем возрасте не должен скрываться и красться в тени, как обыкновенный вор. — Он поучительно поднял вверх палец. — Я прятался в ужасно грязной отвратительной нише с пугающей статуей этого… в общем, черт его знает, кто это был… слишком долго.
Маргарита вскочила с кровати, чтобы радостно обнять его, но тут же упала обратно, так как ее не пускали наручники.
Глаза Жоли негодующе вспыхнули.
— Sacre bleu![2] В какие игры играет этот человек?
Она почувствовала, как ее затопляет волна жара, и поспешила объяснить:
— Он пытается таким образом удержать меня здесь.
— Ах, это страшно неприятно. Как же я испугался, когда услышал крик в холле.
— Ты слышал нас снаружи?
— Mais oui[3]. Вам обоим следует поучиться хорошим манерам, но… Это не та причина, по которой я здесь. — Его серые глаза потускнели. — У меня есть срочное дело, которое я должен обсудить с тобой, и я поспешу это сделать. Разумеется, после того спектакля, который твой муж разыграл в церкви, он будет посылать кого-нибудь сторожить тебя, когда соберется уйти.