Сладостный вызов
Шрифт:
— Да, Маргарет. Он освобождал рабов. Но он не освободил тебя. До тех пор, пока я не увижу документ, провозглашающий твою свободу, подписанный самим президентом Джонсоном, ты будешь подчиняться моим приказам.
— Никогда.
Он схватил ее за подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Маргарита поняла, что зашла слишком далеко.
— Я не думаю, что ты полностью осознаешь всю серьезность собственных заявлений, Маргарет.
— Неужели?
— Ты продолжаешь настаивать на том, что ты заботишься о своих дяде, тете и няне, но ты никак не можешь
Он загнал ее в угол — если только он сделал это сознательно. Несмотря на то что в холле было тепло, Маргарита почувствовала озноб. Ее семья была всем для нее. Всем.
Брэм понял ее замешательство и добавил:
— Теперь ты будешь послушной девочкой, правда?
— Да, — процедила она сквозь зубы.
— Как насчет легкой улыбочки?
— О, конечно, — ее лицо исказилось от гнева.
— Улыбку, Маргарет, — настаивал он.
Она состроила ему гримасу. Это единственное, что она могла ему продемонстрировать.
— Ну, хорошо, мы поработаем над этим в будущем.
Маргарита была бы счастлива, если бы ей удалось как следует лягнуть его ногой. Вместо этого она высвободилась и стала спускаться впереди него по лестнице, задрав подбородок вверх и преувеличенно расправив плечи.
Но ее бравада не удалась, ее трясло, она чувствовала себя ужасно. Разозлившись на собственную слабость, она сбросила маску независимости и пошла обычной походкой.
Вся ситуация была отвратительна. И во всем был виноват только Брэм. Он не собирался вести себя вежливо, как подобает джентльмену. Он продолжал обвинять ее в преступлениях, которые, как он считал, она совершила, и Маргарита не знала, как разубедить его.
Большую часть ночи она провела, строя планы, надеясь прийти к какому-нибудь приемлемому решению, которое позволит ей сбежать от этого человека и не дать ему мучить ее.
Все время ей мешали чудовищная головная боль и осознание полнейшей безысходности. Брэм прекрасно понимал все это. Опозорив Маргариту во время свадьбы с другим человеком, он лишил ее вполне определенного социального статуса. Она теперь стала предметом сплетен и жертвой насмешек. И все потому, что ее муж, муж, который, как она считала, потерян навсегда, оказался весьма живучим. Если бы она теперь бросила его, после того, как он пытался ее изнасиловать, ее бы заклеймили как злую и бессердечную женщину.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — пробормотал Брэм, беря ее за руку и ведя рядом с собой.
— Исключено.
— Тебе хочется понять, как ты попала в подобную ситуацию.
— Я это знаю. Во всем виноват только ты.
— Ну, нет. Я лишь пытался тебя уберечь от ужасной ошибки, которую ты готова была совершить.
— Только с твоей точки зрения это была бы ошибка.
— Я думаю, что закон тоже был бы на моей стороне.
— Закон простил бы мне мое замужество за Элджи. Кроме того, у меня есть официальное подтверждение твоей смерти — документы были выданы мне в Американском посольстве в Париже.
— Я
— Недочет в работе тех, кто сражался на стороне Союза. Они давным-давно должны были застрелить тебя.
— Ну, это не очень-то вежливо с твоей стороны.
Она остановилась.
— Да, ты прав, пожалуй. — Она взглянула на свое разорванное платье. — Однако я думаю, мое отношение оправдано. Моя свадьба должна была стать событием сезона. Но она превратилась в фарс. Я была украдена, со мной обошлись грубо и публично оскорбили.
Казалось, он был обижен этими замечаниями.
— Но я ведь принес тебе поесть!
Ее пальцы сжались в кулаки.
— Это платье мне никогда бы не пришлось впору, если бы я не сидела на диете последние несколько месяцев. Я не ела ничего, кроме хлеба, уксуса и воды неделями. Я нуждаюсь в более здоровой пище и регулярном ее приеме, раз с моей свадьбой покончено.
— Уксус?
— Это… такая диетическая добавка.
Он поморщился.
— Как это отвратительно. Но ты ведь не можешь пожаловаться, я хорошо накормил тебя утром.
— Остатками с моего свадебного стола.
— Я думал, ты оценишь мою заботу.
— Ничуть. И я совершенно не в восторге от того, что ты делаешь со мной сейчас, ведя меня черт знает куда, отрывая от моей семьи и моей дорогой Нанни Эдны.
Он бесстрастно посмотрел на нее.
— А тебе не кажется, что ты уже достаточно большая, чтобы обойтись без няни?
— Я могу без нее обойтись, а она без меня — нет.
— Потом все будет, как ты захочешь, но сперва мы должны вернуться в Солитьюд.
— Солитьюд? В Вирджинии?
— Да. Между тем я буду очень счастлив, если мне удастся достать тебе еще еды, чтобы укротить твой норов.
— Вряд ли. Самым лучшим укрощением моего норова будет оставить меня в покое здесь, одну, и больше не возвращаться никогда.
— Я не могу так поступить.
— Почему? — горячо спросила она. — Почему ты не можешь оставить меня в покое и позволить мне распоряжаться собственной жизнью самостоятельно?
Он обнял ее и привлек к себе так, что она почувствовала его твердое худое тело, которое она уже почти забыла. В этом движении было что-то интимно-волнующее.
— Потому что я прошел через ад, Маргарет, моральный и физический, но я вернулся, и хочу начать жить той жизнью, которая когда-то была мне уготована. С прекрасной женой и кучей красивых детишек.
С этими словами они вышли из парадной двери гостиницы…
Он не знал, что его слова поразили ее в самое сердце.
ГЛАВА 5
Дети. Красивые дети.
Маргарита забилась в угол экипажа, закрыла глаза, пытаясь заснуть. Несколько часов она провела взаперти, лишенная возможности нормально дышать, надеясь на то, что Брэм не станет говорить с ней и не будет к ней приближаться. Она лишь могла гордиться тем, что, когда эта фраза сорвалась с его губ, она держала себя в руках и никак внешне на нее не отреагировала.