Сламона
Шрифт:
— Ты выпил?!
— Что я, совсем идиот?
— Уфф… Правильно сделал — мало ли что он мог туда намешать! С тех пор, как погиб младший принц эльфов, Хон-Хельдар и вправду совсем сбрендил…
— Да знаю я! И если ему хочется обзывать меня Принцем — пускай обзывает, япона мать, но пить мерзость, воняющую дохлыми мышами — это уже чересчур!
— А почему ты не на «Лучезарном», Рон?
— Да все из-за Хон-Хельдара! Он расселся там на палубе со своей флягой и заявил, что не сойдет с места, пока я не выпью его бормотуху… Не выбрасывать же было его за борт! Ну, тогда
— Давай! — Дэви на ходу надел шлем и кольчугу, принял из рук Рона перевязь с мечом и смерил друга суровым взглядом. — Кстати, даже и не мечтай, что ТЫ будешь драться в джинсах и ковбойке! Этот номер у тебя не пройдет, можешь и не надеяться!
— Даже если я заштопаю на ковбойке все дырки? — захохотал Рон и залихвастским свистом подогнал Флэйн-о-Норра, который слегка замедлил бег при виде открывшейся впереди черной воронки Прорвы…
…Прорва осталась позади, засосав в себя сорванную с ноги Рона кроссовку, остался позади Радужный Океан, и в просветы облаков замелькали поросшие лесом тауринские горы — значит, Синие Холмы были уже недалеко.
Кучевые облака превратились в грозовые тучи, которые становились все плотнее и гуще, и заоблачный конь со снежным единорогом азартно мчались по ним, подбадривая друг друга пронзительным ржанием и взбрыкивая в ответ на гулкие удары грома. Водяные брызги хлестали то справа, то слева, в черноте под копытами скакунов то и дело загорались долгие или короткие всполохи, и тогда в глубине туч начинало пульсировать такое чистое фиолетовое сияние, какого не увидишь нигде на земле. Все вокруг было пропитано электричеством, водой и лихорадочным нетерпением. Из фиолетово-черных пещер вырывались табуны огненных небесных коней и раскаленной лавой текли по клубящимся ущельям; над табунами мчались Демоны Бури, рассыпая с волос трескучие мячики шаровых молний; ветер пах озоном и вдохновенной тревогой. Дэви давно уже убрал Щит и на скаку ловил и перебрасывал с ладони на ладонь шаровые молнии, с наслаждением подставляя лицо покалыванию электрических искр и дождевых капель.
Новый громовой удар вышвырнул из-под ног Снежного Вихря грозового дракона. Единорог шарахнулся в сторону, а дракон с пронзительным воплем рухнул вниз, пробив в туче сквозную дыру…
— Ну ни фига себе! — крикнул Рон, на ходу заглянувший в этот просвет. — Не, ты видел, что творится внизу?
— Что? — спросил Дэви, успокаивая Вихря.
— На холмах черным-черно от литтов, над равниной воздух так и дрожит от волшебства! Валькирии носятся над самой землей… А если валькирии летают низко — значит, быть большому сражению, верно, старик? …Эй, Дэви, ты что?
Рон круто осадил Флэйн-о-Норра.
— Дэ-э-эви!
Но Дэви так и замер на краю глубокого каньона, кипящего молниями и дождевой водой, и Рону пришлось заворачивать своего скакуна.
— В чем дело?! — крикнул заморок, закрываясь ладонью от брызг — ветер выдувал из каньона фонтаны водяной пыли. — Охэй!!!
— Быть
— Да ни в жизнь! — ухмыльнулся Рон. — Без Кровавого Кристалла им хана, это и медузе ясно! И что же?
— А разве может Конрад пустить в ход Кровавый Кристалл, сидя в Немой Горе?
— Тебя что, шарахнуло по голове шаровой молнией? — ухмылка исчзла с лица Рона, он встревоженно взял Дэви за плечо. — Ты не хуже меня знаешь, что в Немой Горе…
— В Немой Горе не действует никакая магия, в том-то и дело! Значит, Конрад должен будет вылезти из нее перед тем, как пустить в ход Кровавый Кристалл. И тогда…
— Тогда?
— Бури, цунами и наводнения! Я должен немедленно, сию же минуту…
— …Мильн! Джон Мильн! ДЖО-ОН!!!
Голос человека, сказавшего «сламона», громыхнул в ушах Дэви громче завывания ветра, громче воплей грозовых драконов и Демонов Бури — и в мгновение ока выдернул его обратно в Предел, в Мурленбург, в спецшколу, на вторую парту в правом ряду!
Не успев закончить начатой фразы, не успев рассказать Рону, что он задумал, Дэви снова очутился в шкуре Джона Мильна и поднял на учителя полные бессильной злобы глаза.
«Ну что тебе от меня надо, скотина?!»
Стены класса, доска, парты, ребята и учитель не сразу выплыли из фиолетового сияния, и Джон невольно провел ладонью по лицу, чтобы стереть с него дождевые брызги… Которых уже не было и в помине! И Рона рядом тоже больше не было, зато в двух шагах от парты стоял господин Джоунз таращил на Джона круглые окуляры.
— Ты, наверное, много раз бывал на Гавайских островах и знаешь о них больше Чака? — поправив на переносице очки, добродушно спросил учитель.
«При чем тут какой-то Чак, при чем Гавайские острова, когда там… Когда… Ну чего ты ко мне привязался, вампир несчастный?!.»
— Не-а… — уставившись в парту, пробормотал Мильн. — Не был я на Гавайских…
До него стало доходить, что он, наверное, прослушал не только трепотню Элис, но и рассказ Чака про Гавайские острова. А этот очкастый зануда, значит, засек, что он не слушает, и…
— Да неужели? — широко улыбнулся очкастый зануда. — А мне почему-то показалось, что Гавайи тебе до смерти надоели! Ладно, Джон, теперь расскажи нам, где ты побывал этим летом и что интересного повидал! Пожалуйста, прошу к доске!
Затравленно взглянув на учителя, Мильн выкарабкался из-за парты, поплелся к доске и встал возле учительского стола. Низко опустив голову, он теребил пуговицу на рукаве своей рубашки и молчал…
— Так что же, Джон? — присев на краешек стола, подбодрил засмущавшегося ученика господин Джоунз. — Где ты успел побывать этим летом? Или ты объездил столько разных мест, что сразу всего не припомнишь?
Мильн густо покраснел.
— Он летом был здесь! — вдруг громко сказал Эдвин, и Ани с Тилем дружно подтвердили: