Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
Девушка соврала. Она помнила все прекрасно, большую часть уж точно. За длинную ночь блужданий по столице она не услышала о себе ни единого доброго слова. Конечно, если не считать таковым прилагательное «отменная», но, вот беда, сразу за ним следовало существительное «сука».
Как такое возможно?
Она ведь столько всего сделала для этих людей. Её едва не убили, причём не один раз. Она рисковала ради них жизнью, свободой, здоровьем, наконец. И достигла неплохих результатов!
А старый король? Это чудовище на троне. Отчего-то теперь его все превозносят, хотя пару месяцев назад дружно желали старику самой жестокой
Что за бред здесь творится?
За размышлениями Мизори не заметила, как уперлась в тупик. Эту часть коридора посещали редко, а все из-за того, что здесь располагались покои предыдущего властелина. Гуам говорил, что этот участок буквально нашпигован ловушками.
— Что за вздор? Кто будет ставить ловушки вблизи своей комнаты? Один сбой, одно случайное срабатывание — и ты покойник и обладатель первенства в состязании на самую нелепую смерть.
Торвальд решительно направилась к двери, потянула за ручку. Тело девушки напряглось, готовое отскочить в любое мгновение. Но ничего не произошло. И она вошла, осторожно притворив за собой дверь.
Удивительно, но эту комнату не коснулось разграбление. Все здесь осталось так, как и при последнем хозяине, разве что слой пыли толщиной в палец покрывал большинство предметов нехитрой утвари. Что здесь было? Несколько больших кованых канделябров, письменный стол, несколько шкафов, заполненных книгами и разного рода безделушками. Например, в одной из застекленных витрин стояли солдатики, там же находились формочки для отливки, кисти и краски. Гобелены в комнате отсутствовали, стены были обшиты деревом и окрашены в мягкие голубые тона. Давно завядшие цветы стояли на окне в запыленных вазах, только большому кактусу удалось сохранить привычную зелень толстого стебля. О картинах стоило говорить в последнюю очередь. Большинство из них оказалось весьма фривольного содержания, но нарисованы они были хорошо. Особенно Мизори приглянулось полотно, изображающее Темную Властительницу. Женщина, на которой из одежды была только корона, восседала на троне из черепов, по бокам стояли атлетичного сложения стражи, у ног простирались ниц обнаженные невольницы. Торвальд иронично улыбнулась; давным-давно она мечтала стать капитаном пиратского судна и примерно вот так, вернее, почти вот так видела свое будущее.
Перебирая взглядом один предмет за другим, она неспешно подошла к кровати. Если, конечно, можно было назвать кроватью это поистине королевских размеров ложе, убранное шёлком и бархатом.
«Там кислота», — вспомнились ей слова филина. Именно там. Почему Гуамоко выделил именно кровать? Торвальд тщательно осмотрела ее и не без труда, но все же нашла потайной механизм. Стоило повернуть бронзовый шарик-набалдашник, как ложе со скрипом съехало в сторону, обнажая небольшое углубление в полу, на дне которого лежал небольшой сундучок.
Следующие секунды девушка едва не умерла от переизбытка чувств. Вначале она думала, что сумеет отыскать там деньги. Как же обидно было ничего внутри не обнаружить! Ничего, кроме нескольких рисунков и потрепанной книжки.
Рисунки. На первой работе она могла лицезреть портрет семейной пары: молодой мужчина, девушка с золотистой косой с крохой-ребятенком на руках. Поначалу Торвальд пришла в замешательство, но, взглянув в глаза юноши, все стало ясно. Медовые золотые глаза, они не меняются
— Прости, — невольно вырвалось у нее, и в голове мелькнула мысль, что, возможно, покойный король был не такой уж сволочью.
На следующем полотне был изображён тот же мужчина, только с другой девушкой. Пышная брюнетка с пышными волосами и глазами цвета шоколада улыбалась художнику.
— Должно быть, его невеста погибла. И сердце короля погрузилось во тьму. А потом он обрёл новую любовь, — предположила Торвальд.
На третьем портрете девушка была огненно-рыжей, на ней красовались белоснежный фартук и чепчик. На четвертой — снова блондинка, с парой мальчишек-подростков. На пятой — очередная прелестница с серыми волосами. Шестая… Седьмая... Восьмая...
На двенадцатом рисунке Мизори внезапно осознала, что судьба распорядилась с жизнью Ледяного Властелина в высшей степени неправильно. Убить этого кобеля стоило намного раньше, ну или, по крайней мере, кастрировать.
Отбросив в сторону портреты, королева взяла в руки книгу. Поморщилась — книги вызывали у нее нервный тик. Тонкие странички были исписаны красивым, похожим на женский почерком: даты, события, чувства...
Я плохо помню, когда начал тебя, но прекрасно помню зачем. У меня никогда не было друзей, с которыми можно было бы поделиться мыслями и секретами, потому я решил записывать их в тетрадь. Наверное, потомки будут долго смеяться над правителем, ведущим дневник, но сейчас мне это не очень важно. Я — король, полновластный владетель далеко не самого последнего государства, и здесь я хотел бы поведать о том, как я к этому пришёл…
Всему виной детство. Нет-нет, я не проявлял лидерских или бойцовских качеств, скорее наоборот — был слишком мягким и тихим. Ещё мне достался весьма редкий цвет волос — светло-синий. На нашей улице ни у кого не было такого. И никого на нашей улице не шпыняли так, как меня. Время шло, но, становясь старше, я так и не избавился от роли изгоя и объекта насмешек.
Все поменялось в тот день, когда во мне открыли дар мага. До сих помню страх ребят, когда вода из сортира, в который меня собирались мокнуть, взметнулась выше крыш близлежащих домов. Это было пробуждение, переломный этап моей абсурдной жизни.
Я думал, теперь-то все изменится! Я поступил в академию. Здесь, в кругу таких же волшебников, можно было надеяться на понимание, а возможно, даже сочувствие. Как же я был неправ! Старшекурсников интересовало лишь волшебство, ребята же помладше не упускали ни единой возможности поглумиться надо мной. Ведь, как вскоре выяснилось, я — водяной элементалист. Водная магия преимущественно женская, потому меня почти сразу прозвали Снежинкой — вдвойне обидно было от того, что в нашей группе была девочка с огнем, которую никто не задирал, что, впрочем, неудивительно: какой дурак станет задирать огненного мага!
Однако время шло, и вскоре стало ясно, что мой талант невероятен. Меня включили в избранную группу, а прозвище Снежинка навсегда осталось в прошлом. Теперь меня обзывали Снежной Королевой. Мир жесток, никто не боится водной магии.
Лишь к последнему курсу, когда я, наконец, освоил лед, ко мне стали относиться по-человечески. Однако этого было мне мало. Всю мою юность меня тяготило отсутствие признания со стороны людей, поэтому я решил сделать что-то по-настоящему славное. Что-то, что заставит людей полюбить и зауважать меня.