Славься, Темная Властительница!

ivan_kun

— Ты еще говорила что-то про крыс, — напомнила королева.

— Да, крыс можете считать историей. И кошек тоже, — добавила она шёпотом, — и собак, и голубей.

— Сплошные плюсы, — подытожила Величество.

— А года через два будут сплошные минусы, — не уступала птица. — Бороться с заразой с помощью другой заразы глупо, сколь бы заманчивым оно ни выглядело. Гоблинская колония — постоянный источник разного рода инфекций, сами гоблины вороваты и жуликоваты, да к тому же неэстетичны. В отличие от крыс у них есть гражданские права, их просто так не перетравишь.

В случае же военного вторжения они станут пятой колонной.

— По поводу военного вторжения, — Ульф осторожно подал голос. — Я здесь человек новый, но по поводу пятой колонны могу пояснить: предадут при первой возможности. Хотя опасаться этого особенно не стоит — воины из представителей этой расы никудышные.

— Однако это не повод игнорировать угрозу, — Мизори в очередной раз задумалась. — Ну почему нельзя, чтобы плюсы остались, а минусы исчезли?!

— Мы можем разместить переселенцев за городом, — предложил министр.

— За городом пашни и луга.

— В том числе и мои, — не преминул напомнить Ульф.

— Ещё есть лес. Но лес мне хотелось бы сохранить.

— Может, взять чуть южнее? Там речка, почвы каменистые, потому земля свободна.

— Эта речка протекает у стен города и именно она служит нам источником воды. Иными словами, создай мы поселок выше по течению, пить нам придётся из их туалета.

— Ниже по течению?

— Есть заброшенный глиняный карьер, там уже лет сто ничего не добывают. Только он довольно далеко, — отрицательно помотал головой филин.

— Сплавлять мусор по реке?

— Чтобы деревеньки ниже по течению нас прокляли?

— Можно соорудить дамбу и вылавливать отходы. Вбиваем колья, расширяем русло, создаём своеобразное сито, — вооружившись пером и бумагой, Мерль набросала примерную схему дамбы.

— Там нет леса ни для домов, ни для кольев.

— Так мы его сплавим отсюда, срубим, свяжем в плоты и пустим вниз по реке. Первые плоты пойдут на создание дамбы. Думаю, Нос даже заплатит за лес. Вполне честная сделка.

— Мы же вроде решили пощадить деревья? — вмешалась забытая спорщиками Мизори.

— Его уйдет совсем немного, гоблины живут не в домах, а в норах. Лес им потребуется лишь для подпорок в туннелях, балок и мебели, — успокоила ее эльфийка. — Миз, это только звучит сложно, при правильной организации работ мы за несколько недель очистим столицу от мусора. Миз, я не могу больше жить в этом свинарнике! Еще немного, и город провоняет настолько, что птицы будут дохнуть на подлете к нему, мы останемся без голубиной почты, без связи с внешним миром, одичаем, начнем есть друг друга… Миз, я не хочу тебя есть!

Пламенная речь остроухого оратора в очередной раз подействовала. Ее величество хоть с неохотой, но уступила. Было решено поделить племя на две части: первая, большая, отправлялась на заброшенный карьер обустраивать жилье и расширять русло. По словам эльфийки, в земельных работах мало кто сравнится с длинноносым народцем. Другая же группа остается в столице, их роль — разбор завалов и подвоз отбросов их к реке. В лес будут согнаны все имеющиеся в наличии преступники. Еще неделю назад

подобное было бы невозможно, но сейчас в подчинении у Торвальд была сотня солдат, вполне способных предотвратить вероятные побеги.

Остальные вопросы были не столь существенными. Министр вновь требовал учреждения тюрем, королева отказывалась. Максимум, на что удалось её уговорить — временно лишать нарушителей права свободы, помещая их в подвалы замка, где люди могли бы подумать над своим поведением и честным трудом компенсировать причинённый обществу вред.

Вербовку новобранцев было решено перенести на весну, чтобы сэкономить на дровах и провианте. В качестве компенсации на нужды обороны была пущена большая часть денежных средств, оставшихся в казне. На них решили закупить провизию, ткани, металл — все то, что в будущем сможет превратиться в палатки, форму, оружие, телеги и паёк.

Впервые с момента восшествия на престол Мизори ощущала себя способной действительно контролировать город. Это было потрясающее чувство, ни на что доселе не похожее. Ближе всего оно было к тем увлекательным минутам, когда Бабади позволил ей постоять у штурвала. Тяжесть непослушного руля, и вместе с этим в твоих руках каждая доска и каждая заклепка. Ощущение собственной важности, незаменимости и бесконечной ответственности. Видимо, это и есть та самая власть, о которой все говорят с таким восхищением…

====== Самая главная злодейка. Часть первая ======

Много лет прошло. Они пролетели быстро, как осенние листья, ведомые студеным ветром. Шуршание их — как шёпот смерти. Так и жизнь моя — словно бесконечный поток смертей. Иногда, лежа на шелковых простынях рядом с очередной прелестницей, мне грезится, что я, наконец, обрел счастье, что вот они, те долгожданные любовь, теплота и покой. А потом вновь наступает утро, а вместе с ним возвращается смерть. Иногда она подбирается совсем близко, дышит в лицо могильным холодом и смотрит прямо в глаза. Смотрит неотрывно, неотступно, а потом разворачивается и уходит, оставив в качестве прощального подарка чей-нибудь остывающий труп. Уходит и как бы говорит: я вернусь еще не раз, а однажды мы уйдем вместе. Я смотрю ей вслед и смеюсь, смеюсь, потому что смех — последнее, что у меня осталось.

Утро в деревеньке выдалось пасмурное, промозглое, в общем, поистине осеннее. Девушку, однако, это заботило несильно, и не мудрено, ведь все ее внимание было сконцентрировано на небольшом клочке бумаги. Она читала выразительно, громко и старательно передавала эмоциональную и синтаксическую окраску каждого слова. Все-таки хорошо, что волшебные свитки используют руническое письмо, а не азбуку, с которой у молодой королевы были относительные проблемы. Закончив заклинание, колдунья влила в бумагу добрую порцию магии, от чего та съежилась и вскоре сгорела. Едва это произошло, пепел рассыпался серебряной пыльцой, а затем с громким хлопком разлетелся по деревеньке. Почти сразу мертвый на первый взгляд поселок пришёл в движение: со скрипом открывались ставни и двери, со стонами и шарканьем выбирались наружу тощие, словно скелеты, селяне.