След Бешеного
Шрифт:
Постепенно сложилось так, что все самые серьезные дела бригады Ростовского стали обсуждаться у Митрича.
Обычно старик, когда ожидал ребят Ростовского, просил свою Катерину накрыть на стол, но сейчас, узнав, что погибли двое пацанов из бригады Андрея, понял, что сначала наверняка состоится разговор, а потом, возможно, будет время и для поминок.
Все молча уселись за большим круглым столом на остекленной веранде. Молва об убитых разнеслась в течение часа, но никто не знал подробностей.
Несмотря на то что сам приказал Катерине погодить с бутылкой, Митрич заговорил именно об этом.
— Не
— В таком случае и мы не будем нарушать традицию, — хмуро кивнул Ростовский.
— Катерина! — крикнул хозяин дома. Женщина, словно ожидая этого зова, уже вносила огромный поднос с бутылкой водки и хрустальными рюмками. По праву хозяина водку разлил Митрич. Все встали.
— Помянем раба божьего Николая и раба божьего Анатолия! — проговорил Митрич и перекрестился, затем плеснул несколько капель на пол и залпом выпил.
За ним выпили и остальные: даже Екатерина опрокинула рюмку водки, после чего неслышно выскользнула за дверь и плотно прикрыла ее за собой.
Все молча смотрели на Ростовского: многие уже знали, что именно на его долю выпала тяжелая участь опознавать убитых ребят.
— Да, я был в морге и видел, что сделали с нашими пацанами какие-то сучары падлючие! — глядя исподлобья, начал Ростовский. — От наших братанов остались одни головешки, нашпигованные по самое не могу автоматными пулями!
— Слава богу, хотя бы не мучились в огне!
– перекрестился Митрич, повторив то, что сказал в морге Ростовский. — Есть какие-нибудь мысли, кто виновен в их смерти?
— Они вместе со Щербатым занимались подонками, которые обманом отобрали квартиру у стариков, — объяснил Ростовский.
— А может быть, они вышли на эту сволоту, и те гады их засекли, столкнулись и порешили? — предположил Митрич.
— Вряд ли… Мы договаривались, если кто-то из нас засечет хотя бы одного, кто появится в квартире Лукошниковых, тот сразу должен сообщить свободным от наблюдения, в данном случае мне или Коле-Ватнику, а потом и Ростовскому…
— При таком раскладе, коли был уговор сообщать другим, если засекли кого, мне кажется, что их гибель вряд ли связана с этими гнусными тварями, — подытожил Ростовский. — Нужно пробить по другим бригадам: может быть, там кто-то что-то знает или слышал что… Да и ментов можно покрутить… Короче, кто свободен от важных дел или может отложить дела на потом, должен подключиться к поискам виновников их смерти! За кровь пацанов они ответят кровью! — Ростовский поднялся со стула. — Давайте поклянемся не оставлять этого дела до тех пор, пока хоть одна гнида, выпустившая пулю в наших пацанов, продолжает топтать эту землю!
Все сидящие за столом тоже поднялись и, молча выслушав Ростовского, хором сказали:
— Клянемся!
Именно в такие моменты, перед ликом смерти или большой беды, говорят, забываются все мелочные обиды и всех воедино сплачивает одна общая беда.
Так же молча все переглянулись и остановили взгляды на Митрич, словно поручая ему самое важное слово, как старшему. Глаза у старика, как ни странно, стали влажными.
— Извините, сынки, расчувствовался я что-то, — с комом в горле произнес он. — Тост у
— Правильные слова сказал, Митрич! — одобрил Ростовский. — Убийцы должны быть в земле! И они будут в земле!
— За сказанное! — закончил Митрич. Все сдвинули рюмки и выпили водку как бы единым глотком.
— И все-таки я бы не стал окончательно отбрасывать мысль о том, что наши пацаны столкнулись с этими сволочами, что отобрали квартиру у стариков, — неожиданно для всех подал голос Степан Булдеев.
Все, как по команде, взглянули в его сторону. Степан был молчалив и говорил настолько редко, что многие, даже часто общавшиеся с ним, не помнили, как звучит его голос…
Степан Булдеев прибился к бригаде Ростовского несколько необычным образом.
Примерно год назад сибирский авторитет Вован Иркутский, «крышевавший» нефтяные сделки, прилетел на несколько дней в Москву на какие-то важные «терки». Искать, где остановиться, ему не было нужды: у его подкрышной фирмы был в столице отличный офис с гостевыми апартаментами, являвшийся филиалом сибирского.
Охрана столичного офиса, задержавшись в пробке, боялась опоздать к прилету самолета и на очень приличной скорости мчалась в аэропорт на мощном джипе. На скользком шоссе водитель не справился с управлением, и джип столкнулся, вылетев на встречную полосу, на полном ходу с груженной мебелью фурой. Лобовой удар не оставил ехавшим встречать босса никаких шансов: двое на переднем сиденье погибли на месте, двое на заднем — получили тяжелейшие ранения, как говорят в таких случаях врачи, не совместимые с жизнью. Так и случилось: этих двоих даже не успели довезти до Склифа, они скончались в дороге.
Оставшийся без охраны Вован Иркутский позвонил Ростовскому, с которым они были шапочно знакомы, но питали взаимную симпатию, и попросил дать ему дня на три несколько своих крепких парней. Ростовский, конечно же, пошел тому навстречу. Вован Иркутский остался доволен работой ребят и щедро им заплатил перед возвращением к себе, в Сибирь.
А через пару месяцев от него к Ростовскому прибыл гонец со словами благодарности и конвертом с долларами, к которым прилагалась записка от самого Вована. Он горячо благодарил за помощь, передавал приветы общим знакомым московским авторитетам и просил принять от него небольшое количество гринов, конечно же, не как оплату за услугу, а как дань уважения человеку, вовремя протянувшему руку помощи.
Сумма была солидная, слова приятные, и Ростовский, встречавшийся с гонцом в приличном ресторане, как вежливый человек, предложил ему чего-нибудь выпить. От алкоголя парень отказался наотрез и взамен попросил чашку крепкого чая. Завязалась ни к чему не обязывающая беседа.
Ростовский спросил:
— Как тебя кличут-то?
— Булдеев Степан!
— А погоняло?
— Нет, просто Степан.
— Степан так Степан. Как там Вован живет-процветает?
— Владимир Константинович уехал за границу, а мне поручил расплатиться со всеми его долгами, — охотно пояснил Степан и добавил: — Я у него навроде помощника был по финансовым вопросам.