След Сокола
Шрифт:
– Где-то я слышал это имя…
– Я участвовал почти во всех походах вашего величества и ни разу не запятнал своего имени позором. Это может подтвердить любой, кто меня знает.
– Если бы так… – неожиданно сказал Карл, вызвав своим замечанием смятение Третьена.
Прибежали стражники.
– Арестовать и повесить Третьена из Реймса за нарушение королевского указа о перемирии.
Стражники молча взяли под руки несчастного ветерана, потерявшего дар речи.
А Карл хотел уже во всеобщей тишине двинуться дальше, когда его остановил граф Оливье.
– Ваше величество. Я редко обращаюсь к вам с просьбами, но сейчас осмелюсь это сделать.
– Говори.
– Ваше величество, я прошу вас простить Третьена из Реймса. Этот воин прибыл в
– Он своими неумными действиями готовился разрушить то, что все мы так старательно создавали. За это прощения быть не может.
– Ваше величество… – просяще повторил граф.
– А ты что скажешь? – повернулся король к Гасу. – Он с тобой затеял ссору. Тебе и слово.
– Ваше величество, – сказал сакс, хмуро посмотрев на Третьена. – Ссоры между мужчинами дело не новое и случаются всегда и везде. И добра они приносят мало. Но и из самого плохого, что с нами со всеми случается, можно и нужно извлекать пользу. Если ваше королевское величество позволит, я хотел бы предварить общую схватку поединком между мной и этим воином. И пусть каждый дерется своим оружием. Тогда пусть небо рассудит, кто из нас прав, кто виноват.
Карл посветлел суровым до этого лицом.
– В твоих словах есть доля истины. Тогда ни один злой язык не скажет, что я допускаю несправедливость. Божий суд всегда будет Божьим судом, и он, при всей внешней не обязательной понятности для нас с вами, все-таки является высшей справедливостью. Слышишь, Третьен, что предлагает твой противник?
Франк в надежде поднял глаза и посмотрел на недавнего врага, который пожелал остаться противником на завтрашний день, хотя мог бы просто согласиться с королем, и тогда болтаться бы Третьену с веревкой на шее на ближайшем подходящем для этого дереве.
– Слышу, ваше величество. Мне после сказанного кажется, что если я не убью его или он не убьет меня, мы сможем с этим саксом подружиться. Он совсем и не такой плохой парень, как можно было подумать, заглядывая в пасть волка на его плече.
– Кстати, – спросил Карл, – что значит эта волчья шкура? Это просто украшение или символ? Я вижу, несколько человек носит такие же…
– Это символ нашего рода, ваше величество. Когда-то давным-давно римляне сожгли сакскую деревню, и одного грудного ребенка унесла в лес раненая мать. Мать умерла, а ребенка нашла и подобрала волчица, как потом прочитали по следам оставшиеся в живых мужчины деревни. Младенец был вскормлен волчьим молоком и воспитан в волчьей стае. И вернулся к людям только уже зрелым юношей. От него взял начало наш род. С тех пор мы не убиваем волков, но покупаем у охотников волчьи шкуры, чтобы носить их на себе [110] . И дикие волки никогда не трогают скот нашего рода, даже в самые голодные годы. Более того, мы сами выносим им в лес пищу, если знаем, что в лесу мало дичи. Сейчас, много времени спустя, все мужчины нашего рода отличаются от других воинов волчьим нюхом на опасность и волчьей яростью в бою, и еще… – Гас состроил страшную гримасу, которая должна была изображать улыбку, – сильной волосатостью…
110
Этот случай из жизни саксов описан Плинием Старшим. Возможно, что эту идею трансформировал и перенес на индийскую почву Киплинг, когда писал повесть «Маугли». Впрочем, сама тема достаточно широкая и много раз использовалась в мифологии. Вспомним, что основатели Рима Ромул и Рем тоже были вскормлены молоком волчицы.
И он почесал свою густую и жесткую рыжеватую бороду, органично переходящую в поросль на груди, подтверждая сказанное.
– Пусть так. Интересно будет посмотреть вашу схватку. Я назначу победителю особенно большую премию, потому что он будет победителем
К группе, вокруг которой все сосредоточились, неторопливо подъехали еще двое. Очень высокий, сухощавый, и в то же время широкоплечий человек с длинными волосами, но без бороды, сидящий на таком же высоком кауром жеребце, и с ним круглолицый, крепкий воин, позади седла которого выглядывал из налучья славянский лук, значительно превосходящий размерами луки франков и саксов и отличный от них по форме [111] .
111
Сложный славянский лук был не только многослойным, он имел еще и изогнутую форму с впадиной посредине, в соответствии с технологиями и традициями скифов, от которых он к сарматам, предкам славян, и пришел. В отличие от скифского, славянский лук для большей упругости и увеличения силы выстрела и дальности полета стрелы в середине был укреплен костяным подзором. Для той же цели он в дополнение обклеивался с помощью рыбного клея тугими сухожилиями. Простые луки всех германских и скандинавских племен были однослойными, и по форме представляли собой простую ровную дугу, и сравниться со славянским луком не могли. Славянский лук на западе стоил очень дорого, иногда его цену приравнивали к цене небольшой деревни со смердами. Это оружие хорошо знали и франки и другие германцы, но не вооружали ими своих воинов потому, что для стрельбы из славянского лука требовалось тренировать стрельца с детства.
Вновь прибывшие остановились чуть в стороне, скромно посматривая на короля и рыцарей, его окружающих.
– Мне бы хоть с десяток часовых с таким ростом… – восхитился Карл. – Тогда дядюшка Бернар мог бы спать спокойно. Судя по одежде, это славяне. Спросите у них, кто знает славянский язык, их прислал Бравлин?
– Нет, мы приехали из княжества бодричей посмотреть на ваше состязание, – вдруг по-франкски ответил высокий.
– Бодричи? – Карл даже обрадовался. – Не собирается ли уважаемый мною князь Годослав посетить наш турнир лично? Известно ли вам что-то об этом?
– Когда мы уезжали, в народе поговаривали, что когда вокруг гнезда кружится много ворон, сокол не вылетает на охоту, опасаясь за целостность своего жилища.
– Ты умеешь красиво говорить, славянин, – одобрительно кивнул король, старательно не замечая откровенного намека на присутствие франков возле границы с княжеством, которое вынуждает Годослава опасаться за свой дом, хотя сравнение с вороной показалось рискованным всем слышавшим это. – Как тебя зовут? Не собираешься ли ты принять участие в состязании песенников, которым наш праздник завершится?
– Ты прав, король Карл, – ответил высокий. – Я действительно слыву сказителем. Но в здешних краях мало кто знает наш язык, а мои песни предназначены не для глухих. А зовут меня Ставр. Волхв Ставр, иногда еще меня называют сказителем Ставром.
– Ну и имя… – не удержался и презрительно фыркнул Третьен из Реймса, снова проявив свою франкскую гордость, за что тут же получил короткий и укоризненный взгляд короля.
– Ты собираешься показать на празднике волхвовские чудеса? – поинтересовался Карл.
– Нет, король, если будут показывать свои чудеса ваши монахи, я, пожалуй, могу посоревноваться с ними. А демонстрировать свое умение перед простым народом я привык только по надобности, но не для тщеславия.
– Зачем же ты тогда приехал?
– Может быть, я приму участие в каком-то состязании. Или помогу чем-то своему другу, который думает, что ваши стрельцы никуда не годятся, как и ваши луки. Впрочем, поговаривают, что здесь будут состязаться и стрельцы Бравлина. Они достойные соперники даже для моего друга. А он ищет только достойных соперников, не желая стараться и утруждать себя, когда победа не будет ему ничего стоить.