Следствие продолжается
Шрифт:
— Я искренне на это надеюсь, — сказал следователь серьезно. — О, вот и наша дорогая Каролина!
Писательница, успевшая переодеться в купальной кабинке, заколоть мокрые волосы и кокетливо обмотать голову газовым шарфом, лучилась улыбкой.
— Ну как? — поинтересовалась она весело.
— А если бы вы шею свернули, госпожа? — пожурил поручик.
— Не свернула бы, — ответила Каролина. — Глубина там выверена отменно!
— Да ведь я не об этом!
— А прыгать с вышки я умею, — перебила она. — Вит-тяй,
— Хм, — сказал поручик, но хмуриться перестал.
— Это было крайне зрелищно, — искренне сказал следователь, а комиссар в немом восхищении показал большой палец.
— Ах, ну что вы… кажется, всё-таки получилось немного брызг, — кокетливо смутилась Каролина. — Я так давно не практиковалась…
— Нет-нет, что вы! — запротестовал Дубовны и неуклюже скаламбурил: — Ваш прыжок… Он был колоссален, как… как «Колоссаль»!
— Дэвид, вы такой милый, — улыбнулась она, чем вогнала стажера в краску.
— Техника на высоте, — заметил невесть когда появившийся доктор. — Артистизм — тоже.
Топорны кивнул в подтверждение этого, Ян и Берт тоже отчаянно закивали.
— Меня беспокоит только одно, — задумчиво произнес Бессмертных. — Если наша дорогая Каролина намерена каждодневно шокировать публику такими эпатажными… хм… поступками, и если этот вот прыжок был всего лишь невинной шалостью, то мне страшно представить, до чего может дойти дело к концу путешествия…
— Ну что вы, господин Бессмертных, — вздохнула она. — Вы ведь прекрасно меня знаете…
— Это-то и пугает! И вообще, что это вас вдруг потянуло на этакое?
— Ну, знаете, — сказала Каролина и заговорщицки улыбнулась, — если уж на меня косятся, то пусть косятся по достойному поводу, а не из-за того, что из моей каюты по ночам слышен стук печатной машинки! А теперь господа, я временно вас покину, — она выразительно потянула себя за выбившуюся из-под шарфа мокрую прядь.
Поручик снова протяжно вздохнул и отправился за госпожой.
— А причем тут машинка? — недоуменно спросил Дэвид.
— Видите ли… — подумав, произнес Руперт. — Хм, как бы это объяснить? Такая сама собой разумеющаяся вещь…
— Да всё просто, — встрял Ян и повернулся к стажеру. — Помните, был у нас разговор о кочегарах и прочем?
Дубовны кивнул.
— Так вот, когда дама берет пишущую машинку или господин — локомобиль с кочегаром, на это смотрят косо!
Стажер не увидел в этом никакой логики. Видимо, это читалось по его лицу, потому что Ян добавил:
— Традиции! Например, одного почтенного господина вызвали срочной телеграммой в… неважно, куда, а его собственный локомобиль был в ремонте. И он, представьте себе, воспользовался экипажем супруги, с кочегаром, разумеется, даже не подумав, к чему это может привести!
— И к чему же? — с любопытством спросил Дэвид.
—
— Ничего не понимаю, — честно сознался стажер.
— В общем, — сдался Ян, — если пишущая машинка стучит в кабинете господина, то тут всё в порядке. Но если в будуаре дамы… гм… В общем, это вызывает кривотолки.
— И госпожа Кисленьких… — ужаснулся было Дэвид.
— А она выше этих бредней, — припечатал Руперт. — И вообще, довольно об этом!
— И правда что, — согласился Розен, снова накрылся шляпой и собрался подремать, как вдруг рядом послышался нежный звон и вкрадчивое:
— Господа… Быть может, вы соблаговолите на ничтожное мгновение прервать вашу многомудрую беседу с тем, чтобы выслушать слова недостойного слуги владыки Великого дивана?
От неожиданности все лишились дара речи. Присутствия духа не потерял один комиссар.
— Валяйте, — сказал он, не поднимая шляпы. — Какие проблемы?
— О, никакие проблемы не омрачают сердце недостойного слуги…
— И покороче, — велел Сидельских. — Скоро обед, а я еще не выспался!
— Гхм… — господин с Мглистых островов, а это был именно он, прокашлялся и заговорил уже другим тоном: — Господа, позвольте представиться: мое имя Фридрих Ибрагим фон Цвишен, поставщик континентальных товаров гарему Его диванного величества, с правом ношения золотых и хрустальных колокольчиков.
— Он тебя узнал, что ли? — шепнул Ян Берту, пока остальные представлялись, а Пол заполнял очередной бланк (иностранец ли это, нет ли, его не волновало).
— Вряд ли, — ответил тот, — скорее, он просто еще не знает, что старый султан окочурился… А шишка и впрямь важная, судя по фамилии.
— Так чем мы можем вам помочь, господин фон Цвишен? — поинтересовался тем временем Бессмертных.
— Будет ли мне позволено узнать, кто отвечает за ту неземной красоты девицу, что изволила услаждать взоры собравшихся, будучи в воде?
— Ну, допустим, я, — осторожно сказал следователь.
— О, значит, это вы благородный родитель юной девы! — расплылся в улыбке фон Цвишен, и колокольчики в бороде радостно тренькнули.
— Отчего же сразу родитель? Может быть, муж, — хмыкнул Руперт. — Я еще не настолько стар!
— Конечно, вы находитесь в самом расцвете лет! — заверил островитянин. — Я хотел сказать лишь, что на Мглистых островах ни один мужчина не позволил бы жене подобных вольностей! Право слово, я бываю поражен здешними нравами: даже в вольерах наши дочери не позволяют себе того, что порой проделывают ваши замужние дамы… Гм… Прошу извинить, я отвлекся…
— Вы решили, что я отец этой девицы, — подсказал следователь. — Почему же? Если, как вы говорите, я в расцвете лет, а дамы наши весьма раскрепощены по сравнению с вашими?