Следствие продолжается
Шрифт:
Пол достал свежий бланк.
— Да что ж это такое, меня скоро где угодно узнавать начнут! — проворчал следователь.
— Ну, это было совсем просто, господин Бессмертных, — сказал молодой человек. — В позапрошлом году вы читали факультативный курс сравнительного анализа пенитенциарных систем Каролевства и соседних стран для старших курсов университета. Младшекурсников туда не допускали, однако…
— Однако вы всё-таки сумели попасть на лекции, — заключил Бессмертных.
— Ну, вообще-то, туда проник весь наш поток, — скромно заметил
— Я же говорю — юное чудовище, — сказал доктор.
— А Карл — это в честь Кароля? — поинтересовалась Каролина.
— Да, и я очень этим горжусь. Вы необычайно проницательны, госпожа Кисленьких, — улыбнулся юноша и припал к благосклонно протянутой руке писательницы. — Право, никакое описание не может передать истинной вашей красоты и обаяния!
— Льстец, — протянула очень довольная женщина. — И прошу, не нужно оттачивать на нас профессиональные навыки!
— Как будет угодно прекрасной даме, — чуть поклонился Карл.
Последовал ритуал знакомства с остальными — их Хоффгаузен не знал (за исключением Сидельских, похоже, но тот не утруждал себя церемониями, подал руку, не снимая шляпы с физиономии, и продолжил жевать сигару).
— Почему чудовище-то? — шепотом спросил Дэвид у доктора.
— Потому что дипломатический факультет Каролевского университета кто-то когда-то назвал «школой юных чудовищ», — пояснил тот. — Название прижилось, вот и всё.
— Дипломатический?
— Именно, — подтвердил сам Хоффгаузен. — Экспорт дипломатов, советников и управителей в слаборазвитые страны, вы должны понимать…
— Э-э-э… — сказал Дэвид, чувствуя себя полным идиотом.
— Наш юный друг хочет сказать, — пришел на помощь наставник, — что многие государства совершенно не способны организовать эффективное управление собственными землями. Приходится помогать по-добрососедски. Вы, Карл, должно быть, отгуливаете последние каникулы перед тем, как впрячься в работу?
— Совершенно верно, — улыбнулся тот. — Потом будет уже не до круизов, сами понимаете, Поммодория — не самая благополучная страна. Но, полагаю, с этим нужно бороться!
— Хм, а отчего такой выбор? — удивился следователь. — Или по распределению угодили?
— Ну что вы, — даже обиделся немного Карл. — Я ведь получил диплом с отличием! А дело лишь в том, что мой дедушка родом как раз из тех краев, и было бы, я полагаю, преступным оставить историческую родину прозябать в бедности и безвестности!
— Постойте, ваш дедушка — тот самый Хоффгаузен? — вклинилась Каролина. — Основатель ртутной империи? Человек из Высокого замка?
— Восемьдесят процентов рынка ртути принадлежит нашей компании, — скромно сказал юноша. — Правда, дедушка уже отошел от дел, теперь бразды правления и наследный титул перешли к моему батюшке. Жаль, что именование исключительно номинальное — Высокий замок остался в Поммодории, но, — тут он улыбнулся, — я думаю, положение дел можно исправить.
— Не сомневаюсь, это у вас получится, — обворожительно улыбнулась госпожа
— Вы о живописи? — догадался тот. — О, ну что вы, я не профессиональный художник, но стараюсь сохранять навыки. К тому же, это очень успокаивает: марины, городские виды, триумфальные арки… Совершенно безобидное хобби для правителя, как я считаю.
— Более чем, — серьезно сказал доктор. — Да и прокормиться можно, если вдруг… перевернут.
— В смысле? — не понял Дэвид.
— В смысле революции, — пояснил тот. — На классику всегда найдется покупатель, не то что…
Он кивнул в ту сторону, где суета, достигнув апогея, понемногу улеглась. Теперь там стоял мольберт, за которым в картинной позе расположился усатый господин. У планшира стояла кудрявая брюнетка, элегантно придерживая шляпку и элегически глядя вдаль.
На холсте уже что-то красовалось, а живописал господин — тут Дэвид проморгался, но видение никуда не исчезло, — собственными усами!
Карл поморщился и отвернулся.
— Не любите современных течений в искусстве? — спросил следователь.
— Как сказать… — задумчиво ответил тот. — Многие полагают, что дон Фелипе — гений, но у меня, к сожалению, от используемых им цветовых сочетаний начинают болеть глаза.
— У меня тоже, — созналась Каролина.
— Жуть! — вынес вердикт Сидельских, ненадолго выглянув из-под шляпы. — Это вообще кто?
— Дон Фелипе, — повторил Карл. — Если полностью: маркиз Вероника де Буполь.
— Как это? — удивился Дэвид.
— Не хотелось бы сплетничать…
— А мы и не будем сплетничать, мы выслушаем ценную информацию, — успокоил Руперт, которому, похоже, тоже было любопытно.
— Ну, раз так…
Дэвид слушал, приоткрыв рот от удивления. Выяснялись поразительные вещи: усатый господин, тогда еще не бывший настолько усатым, какое-то время подвизался в роли кочегара у маркизы Вероники де Буполь, дамы крайне предприимчивой и богатой — среди ее владений числились завод, две газеты и даже конюшни.
— Телеграфисты от нее уже прячутся, а некоторые даже плачут, — сообщил Ян. — Она каждый день по три десятка телеграмм дает, не доверяет управляющим…
Итак, маркиза была вполне довольна кочегаром, до такой степени, что даже взяла его в мужья (больше, судя по всему, никто не соглашался — боялись). Казалось бы, все получили, что желали: дон Фелипе — титул и деньги, а маркиза — постоянного искусного кочегара несомненных достоинств. И всё было бы прекрасно, если бы в один далеко не прекрасный день Вероника не застукала своего благоверного в обществе нескольких хорошеньких девиц — якобы за уроком рисования.
Разразилась страшная буря, но до развода дело не дошло — на такой позор маркиза идти вовсе не собиралась. Одно дело — немного поторопить загостившегося на этом свете супруга (собственно, поэтому маркизу и обходили стороной — нескольких мужей она уже похоронила), и совсем другое — развод!