Следствие продолжается
Шрифт:
Ночевал он в одном из шатров, где нашлось свободное местечко, и, право, могучий храп гвардейцев, усиленный многократным эхом грузовой палубы, нисколько ему не мешал!
Днем можно было бесконечно наблюдать за порхающим с легкостью бабочки и выписывающим мертвые петли броневиком — беарийцы неустанно оттачивали мастерство, и незапоминающийся человек конструкторской наружности, тоже прижившийся в их лагере, охотно им помогал. Время от времени начинались какие-то работы, стучали молотки, визжали напильники — это гвардейцы,
Дэвид позабыл даже о своих журналах: при беарийцах было как-то неловко разглядывать картинки, тем более, он оставил всю подборку в своей каюте, куда не вернулся бы ни за какие коврижки. Ну а кроме того, нашлось занятие поинтереснее: вечерами, рассевшись вокруг костра, на котором бурлил котел с походной похлебкой, гвардейцы рассказывали юноше о своей родине…
— Нынче лето, — говорил Вит-тяй, поглаживая бороду, — так что Его императорское величество с семейством переехали в летний плот-дворец.
— Плот? — удивлялся Дэвид.
— Плот, — подтверждал поручик. — Это национальная традиция такая. Реки у нас широкие, бурные, на лодке по ним не больно-то пройдешь, а вот на тяжелом плоту — в самый раз. Опять же, лес сплавлять удобно… Вот поэтому императорский летний плот-дворец по озеру плавает, а зимний — тот по льду рассекает, на специальных полозьях.
— А как же он… э-э-э… передвигается? Под парусом? — припомнил Дэвид рассказы гида.
— Зачем парус? — удивился Вит-тяй. — На то есть специальная императорская команда плотогонщиц! Шестом владеют — сказка!
— Не понял… — честно сказал стажер.
— Чего ж тут непонятного? Мужчина у нас от века — охотник, добытчик, воин! А женщины — те за домом смотрят… ну и, ясное дело, плоты гоняют, у воинов руки оружием заняты. В общем, — добавил поручик, — справная беарийка в одиночку шестибревенный плот может по любой стремнине провести. А бывали такие, что и больше могли… Но на плот-дворец, ясно, команда нужна, уж больно он внушительный. Туда самых лучших набирают… смотреть — одно удовольствие!
— Еще здорово, когда соревноваться в пожаротушении начинают, — добавил фельдфебель Над-дай.
— А это как? — поразился Дэвид.
— Ну… — почесал тот в затылке. — У нас леса-то в основном хвойные, так что дом из таких бревен если полыхнет, то горит быстро и жарко, вплотную не сунешься. Вот и придумали в древности, как издалека пожары заливать!
— И…
— Берет, значит, девушка ведро, — пояснил Над-дай, — с водой, ясное дело, размахивается посильнее — и в огонь его.
— Э-э-э… — сказал Дэвид.
— Теперь-то это уже вроде спорта стало, — добавил фельдфебель. — Как соберутся девицы, как начнут соревноваться, кто дальше полное ведро закинет, да чтоб точно в цель, и чтоб ни капли воды по дороге не пролилось!.. Красота!
— Это да-а… — подтвердили остальные, а стажер
— Эх, вот вернемся домой, помаячим… — мечтательно вздохнул кто-то из рядовых.
— А это как? — удивился Дэвид.
— Обычай у нас такой, — пояснил Над-дай. — По вечерам мужчины, стало быть, выходят на берег со светильниками. Вместо маяков, значит. Чтобы жена там, сестра или дочь причалила, куда нужно. Так и маячат, пока та плот не пригонит!
— А-а… Но как же дамы узнают, на какой огонек им править? — заинтересовался юноша.
— Так у каждого клана свои цвета, — пояснил беариец. — У нас вот, у дайцев, три оранжевых вспышки, две белых. У других иначе…
— А внутри одного клана? — не отставал Дубовны. — Там же, наверно, много семей?
— Ну так… договариваются заранее, — сказал Над-дай. — О частоте вспышек, ну, мало ли, еще о чем!
— Ладно, что вы все об одном! — встрял тут один из рядовых, Кус-сай. — Давайте лучше «в медведя» играть!
— Давайте, давайте! — поддержали остальные, успевшие угоститься положенной трехглотковой стопкой.
Вот так Дэвид впервые познакомился с беарийской борьбой, и зрелище это настолько его впечатлило, что первое время он просто сидел и смотрел, как завороженный. А потом набрался храбрости и попросил дать и ему поучаствовать…
Ничего особенно сложного в игре «в медведя» не было: для начала бросали жребий, выбирая «медведя» и «охотника». На «медведя» с шутками и прибаутками надевали медвежью шкуру и выпускали на «охотника». Тот, как полагалось, выходил на зверя с голыми руками и пытался его заломать.
Конструктор, которого в силу почтенного возраста и субтильной комплекции к игре не допускали, сидел у костра и шумно болел за Дэвида. Ну а тот, совершенно не зная даже азов беарийской борьбы, применил необычный прием, чем немало гвардейцев удивил, — он ухитрился зацепить «охотника» с первого же раза! Увы, к хуку справа беариец, привычный к повадкам медведей, оказался не готов… К сожалению, когти Дэвида запутались в холеной гвардейской бороде, и «медведь» оказался повержен. Тем не менее, юношу зауважали…
Увы, счастье — спокойный здоровый сон, сбалансированное питание, подвижные игры — оказалось недолгим.
На четвертый день к поручику подошел дежурный и что-то сообщил. Вит-тяй заметно встревожился и, зажав бороду в кулаке, поманил к себе Дэвида. Тот подошел, полный самых скверных предчувствий, которые не замедлили оправдаться.
— Щип-пай говорит, рано поутру имела место попытка незаконного проникновения на палубу, — сказал поручик. — Говорит, дамы. Завернул их назад со всем обхождением, но по описанию — это ваши тетушки и есть. Могли они вас учуять?