Следствие ведут знатоки
Шрифт:
— Да вам ведь что нужно: фамилия, местожительство, где работают. А они мне анкету не показывали. Звали меня Ванечка, я их — Леша да Юра. И все.
— Где познакомились?
— Свела нелегкая у пивной бочки.
Пал Палыч и Томин переглядываются: только что разлетелись допросить, только задержанный перестал запираться — и осечка!
— Приметы? — хмурится Знаменский.
— Люди как люди. Один повыше, другой пониже. Который повыше — это Юра, у него темные очки. А Леша — тот лицом старше и лысоватый. За рулем третий сидел. Боря… — Агафонов
В вагоне метро все места заняты. У тех дверей, что обращены к стене тоннеля, Раиса Глазунова стоя читает журнал. Безукоризненно одетая и причесанная, с выражением независимости на лице, она являет собой образчик очаровательной деловой женщины. Неподалеку вор — Глеб Царапов, придерживаясь за поручни, рассматривает ее одобрительно, но в общем-то от нечего делать.
На очередной остановке поезд заполняют пассажиры, возникает давка, и Царапова притискивают к Раисе. Она пытается откинуться назад, вор близко видит ее глаза и нахмуренные в легкой досаде брови. Из желания порисоваться или поддавшись галантному побуждению, он опирается ладонями в дверь, отжимает толпу назад и сдерживает ее напор, освобождая вокруг женщины некоторое пространство.
— Читайте.
— Благодарю, — насмешливо произносит она и, стоя в кольце его рук, читает до следующей остановки. Там платформа оказывается расположенной со стороны Раисы и она выходит, оставив вора несколько разочарованным: он привык к вниманию. Но прежде чем скрыться, Раиса оглядывается, а сквозь стекло закрывшихся дверей он прощально и иронически приподымает руку.
Пригородный поселок. Глухой забор и крепкие ворота, в которых прорезана калитка. Раиса Глазунова нажимает кнопку звонка и нетерпеливо притопывает ногой. Наконец калитка отворяется, взору Раисы предстает давно небритый мужчина неопределенного возраста.
— Здравствуйте, Борис Анатольевич… Кажется, вы меня не узнаете, — снисходительно улыбается Раиса, замечая, что тот изрядно «под банкой». — Красный «жигуль», левое крыло и дверца.
— Помню, — говорит хозяин. Привалясь плечом к забору, он не проявляет желания впустить женщину внутрь.
— Не сделали! — догадывается она, мрачнея. — Это уже форменное свинство! Вы же знаете, что в среду я уезжаю!
— Где среда, там и пятница, — тянет хозяин.
— Да поймите, мы едем компанией на трех машинах. Вы попросту срываете мне отпуск!
— Как-нибудь перебьешься. Приболел я.
— То бишь запил. Ох, мужики!
Из-за ее спины с механиком здоровается проезжий, который затормозил против ворот.
— Боря, — спрашивает он, — чего-то у меня внизу звякает, не пойму.
— Тронься, — просит механик.
Тот трогает машину, проезжает метра полтора.
— Жмунькает, — мгновенно ставит диагноз автомеханик. — Крестовина.
— А-а… Вот спасибо тебе! — И автомобилист отъезжает.
— Борис Анатольевич, миленький, — говорит она. — Будьте человеком! Если я в среду утром…
— Не-е. На той неделе.
— Тогда я забираю машину!
Соловые глаза мастера открываются пошире. Помедлив, он отступает назад, давая Раисе войти. Она обегает взглядом двор и оборачивается к хозяину с вопросительным и сердитым видом.
— Нету, — сообщает он. — Увели.
— То есть как? — медленно спрашивает она.
— Не знаешь, как уводят?.. Хошь кричи, хошь плачь — «жигуля» нету!
— Я, кажется, не кричу и не плачу, — каменным голосом говорит Раиса. — Но зачем вы морочили голову?
— Да ведь жалко, начинаешь переживать, — лицемерит хозяин. — А это, может, кто из своих. Может, еще пригонят.
— Из каких «своих»?
— Из поселковых ребят, здешних. Тут вот свадьбу играли, трое суток колобродили, может, кто под парами и того…
— Борис Анатольевич, вы заявили в милицию? — пресекает Раиса его скороговорку.
— Не.
— Послушайте, вы, конечно, нетрезвы, но все же в своем уме? Я вам доверила машину — машина пропала. Вы за нее в ответе. И не лопочите мне про свадьбу!
Видно, механик ожидал «ахов» и «охов», его удивляет проявленное женщиной присутствие духа.
— Если без скандала, полюбовно если — буду тебе понемножку выплачивать… сколько смогу. Но чтоб милиция не цеплялась, так и знай! А иначе — и не видел, и не слыхал, и ничего не ведаю, поняла?
— Нет! Не на таковскую напали! — взрывается Раиса.
Квартирная хозяйка, словоохотливая женщина средних лет, вводит Царапова в комнату. Он снимает себе жилье.
— Вот, пожалуйста, эта комната.
Вор осматривается и, перегнувшись через подоконник, выглядывает за окно.
— Вид из окна у меня превосходный! — заверяет хозяйка.
— А балкон справа тоже ваш?
— Нет, балкон в другой квартире и даже в другом подъезде.
— И что там за соседи? Очень шумят?
— Мертвая тишина! Летом они на даче… Тахта у меня, пощупайте, мягкая…
— Это немаловажно, — улыбается вор. — Что ж, пожалуй, поживу. Такие подробности, как прописка, вас не беспокоят?
— Н-ну… — мнется женщина.
— Я бы с удовольствием, но при командировках мы должны прописываться в ведомственной гостинице. А условия там, сами понимаете… Да не беспокойтесь, заплачу вперед, гостей водить не собираюсь, мы с вами поладим.
— Ну… хорошо. В конце концов, приличного человека видно…
Знаменский и Томин получают взбучку от начальства. Начальство новое, чего от него ждать, никто пока не ведает.
— Позорный провал операции! — Полковник не дает воли эмоциям, но заметно, что очень недоволен. — Вы себя обнаружили и упустили шайку буквально из рук!