Следствие ведут знатоки
Шрифт:
— Да тут уж как раз схлынуло. Мы даже сели чай пить… — Она что-то вспоминает, хмурясь, задумывается.
— Евдокия Михайловна, ваши мысли куда-то упорхнули.
Та грустно-виновато улыбается:
— Да…
— В конце левого прохода стояли ящики с посудой?
— Стояли.
— Оттуда к вечеру забирали что-нибудь? Или сгружали из нового привоза?
Стольникова отрицательно качает головой:
— Посуда давно попусту место занимала. Тот угол у нас вообще был неподвижный — на
— Что с вами приключилось? На себя не похожи.
— Дома неладно… — с заминкой признается женщина. — Как-то вдруг…
— Недаром подмечено: беда одна не ходит.
— Ой, не надо так говорить! — вскидывается Стольникова с испугом. — Должно наладиться! Мало ли что случается, а потом налаживается!
— Тоже верно… Расскажите-ка, Евдокия Михайловна, какие у вас отношения с людьми.
— По работе? Кладовщицы меня ругают, что ли?
— Дружно хвалят.
— Да? Я иногда могу и пошуметь… но в общем-то нормальные отношения.
— А с заместительницей? Конфликтов не было?
— С Женей? — удивляется Стольникова. — Чего нам ругаться?.. Честно сказать, зануда она, Пал Палыч. Сухарь… Такая начальница — кошмар! А заместительница — вполне! — Отвлекшись от печальных мыслей, Стольникова несколько оживляется.
— Тогда копнем шире: вне работы были у вас враги?
— Враги?..
— Да, готовые крепко насолить.
— Кое-кто, возможно… — говорит она, помолчав. — Не знаю… не задумывалась как-то… Немножко странный разговор…
— Ничуть, Евдокия Михайловна. Ведь на складе был совершен поджог.
— Как поджог?! — страстно восстает Стольникова. — Не может быть поджог!.. Пал Палыч, миленький, что вы!!
— Вот заключение экспертизы. Вывод из него однозначен.
Стольникова берет протянутые листы, пытается читать.
— Буквы прыгают… — Она роняет бумагу на стол.
— Пожар возник между ящиков с посудой. Не исключено, что спичкой чиркнули еще до опломбирования замка.
— До опломбирования?.. Но были только свои! А я вообще вышла последняя… самая последняя… Пал Палыч!
— Я не утверждаю, что это сделали вы. Но кто тогда?
Лицо Стольниковой темнеет, глаза смотрят мимо Знаменского.
— Соберитесь, Евдокия Михайловна, сосредоточьтесь! Конечно, поджигатель осторожничал, чтобы не заметили. Кладовщиц я тщательно опросил — пока ничего. Но вы все-таки попробуйте припомнить… или догадаться.
Пал Палыч вопросительно ждет, но до женщины уже не доходит смысл его слов.
— Ну и подлость… ну и подлость… — шепчет она с искаженным лицом. — Это надо ж додуматься! — И непонятно, на весь ли род людской негодует или проклинает кого-то конкретно. Вдруг ослабев, стонет: — Господи!.. — и прижимает руки к груди.
— Сердце?
Она
— Валидол есть, Евдокия Михайловна?
— А?.. Отпустите меня… Пожалуйста!
— А не лучше ль посидеть, успокоиться? И мы обсудим ваши подозрения.
— Нет! Нет! Ничего я сейчас не соображаю! Обухом по голове! Мне срочно надо, срочно… пройтись по воздуху! Пал Палыч, миленький!..
После короткой паузы Знаменский подписывает пропуск.
— С условием, что завтра в двенадцать вы будете здесь.
— Да-да… обязательно! До свидания!.. — Она стремительно выходит, оставляя Пал Палыча в раздумье.
Мечась вдоль тротуара, а порой выбегая от нетерпения на проезжую часть, Стольникова ловит такси. Но то ли остановка тут запрещена, то ли по иной причине — машины не тормозят.
Тогда она достает полусотенную купюру и за уголок поднимает в протянутой руке.
Тотчас к тротуару подворачивает «Волга» с надписью «Аварийная».
Томилин в беседе с Гуторской пытается выяснить ее отношения с сослуживцами.
— Значит, прежний заведующий ушел на пенсию и прислали Стольникову.
— Да, прислали.
— По мне, надо бы вас назначить!
— Я бы тоже себя назначила, — сухо замечает Гуторская.
— У вас гораздо больше данных…
— Зато она умеет подольститься к мужчинам! — не удержавшись, поддается Гуторская на лесть. — Обошла, кого надо, в ГлавУРСе. Богатый опыт! Вы не видели ее трудовую книжку? Стюардесса, буфетчица на теплоходе, завтурбазой… Трех мужей сменила… Если кто поддерживал порядок на складе — так только я. Стольникова совершенно безалаберная!
— Вы связываете с этим и случившийся пожар?
— Почему нет? Где руководитель безответственный, там и люди распускаются!
— Безусловно, Евгения Антоновна, безусловно! А зачем вы в вечер пожара возвращались на склад?
— Что вы хотите сказать? — медленно произносит Гуторская, опешив от неожиданности.
— Я хочу услышать, что вы скажете.
— Забыла сумку с продуктами. Поставила на землю, когда запирала контору. И забыла.
— И в складское помещение не входили?
— Разумеется, нет!
— К сожалению, теперь этого не проверишь. А следствие установило, что был совершен поджог!
Некоторое время Гуторская переваривает новость.
— Ничего себе!.. Поздравляю — нашли преступницу! — Она взвинчена, но тон привычно едкий. — Скажите на милость, зачем мне?! Я материально ответственная! Зачем мне поджигать?!
— Можно сбыть «налево» все ценное и ликвидировать полупустой склад.
— Чтобы говорить такие вещи, надо иметь доказательства! — заходится от раздражения Гуторская. — Или помалкивать!