Следы на металле
Шрифт:
AD соскочила со стола, заставив кучку людей шарахнуться в стороны. Вон тот кучерявый парень с веснушками, очевидно, Клайд. Что он держит в руке? Шприц с успокоительным? Умно. А вот и Селенда, что испуганно таращится на друзей. И ещё кто-то, кого AD не помнила, хотя их лица пару раз мелькали, стоило ей замедлить бег и приостановить преследование. А там, в углу, стояла вытянутая коробка с
Дальше всех, возле выхода, замерла девчушка с тёмными волосами до плеч. Сама Лидия - трусливая, безвольная особа, при виде которой AD начинало тошнить. Почему? Возможно, потому что юная девица посмела взглянуть на её опутанную шнурами и проводами фигурку своими светлыми голубыми глазами. Лидия… та, что была окружена заботой и комфортом, выросшая в тепличных условиях. Это отпечаталось в её взгляде, невольно брошенном на AD в роковой день, и именно это узрело нетерпеливое существо. Заплывшее туманом веселье, мечтательная юность и остроугольная беззаботность порвали какие-то струны внутри AD. Причинили ей боль. Лидия обязана была поплатиться за этот любопытный взгляд, причинивший любительницы тёмных уголков дискомфорт. Объяснить пробудившуюся жажду крови было сложно, да и едва ли найдутся подходящие слова для описания. Ярость AD была неадекватной, но она, тем не менее, поднялась в ней волной, которую успокоили бы лишь убийства.
А Лидия… Та, у кого не хватило бы сил целый месяц убегать от чудовища, представляла собой раздражитель и лекарство в одно и то же время. И в обычной охоте она бы не спаслась. Слишком слаба и безвольна эта девчонка! AD - да, но не её жертва. Только AD способна выстроить в своём сознании целую историю побега и доминировать в ней, как недавно ещё преуспевала в погоне.
И тогда друзья Лидии придумали новый способ избавиться от бессмертной. Её нельзя было запереть: AD всегда находила путь наружу, потому что… Разве не простой вопрос? Кругом был металл, и запирали её в металле, а он ведь друг AD. Он всегда выпускал её на свободу. Живой, ледяной и манящий, металл был для неё всем. Он летал в воздухе и тёк в артериях города. Осознавать это было
Сбежать от AD нельзя. Закрыть под замком не получалось. И уничтожить её у людишек тоже не выходило, потому они…
Что с ней сделала эта кучка умников? AD выдернула шнур капельницы из почерневшей руки и вперила взгляд в Лидию. О, с каким отвращением, какой ненавистью та на неё смотрела! Как на отброса, как на… чудовище. В этом не было ничего страшного ровно до тех пор, пока AD не побывала в шкуре Лидии и не испытала весь спектр её эмоций: страх, отчаянье, одиночество, ярость и боль. Никогда ещё она не переживала столь яркие чувства за раз. Каким бы наркотиком люди ни отравили её разум, он не убил её, а сделал человечнее. И это… было невыносимо.
Видеть себя со стороны.
Глазами того, кто ненавидит тебя больше всех на свете. И соглашаться с его правом на подобное отношение к себе. Темноволосая особа до дрожи боялась AD, и та… теперь видела иронию этой глупой игры в догонялки. До этого она не думала о таких сложностях, её разум занимал металл. Лидия мечтала умертвить гадкую тварь, и сейчас AD даже не смогла бы насладиться мыслями о своём превосходстве. Ей стало мерзко от самой себя и той животной жажды крови, что она ещё недавно испытывала. Быть убегающей жертвой поучительно, одновременно кошмарно. Быть Лидией – худшее, что AD переживала за свой век. Или даже несколько столетий… Она не помнила, сколько ей. Память занимали лишь мрак и металлические фантазии.
У неё нет друзей, нет целей и ориентира в жизни. AD будто побывала в двух разных мирах, и они настолько отличались друг от друга, что «настройки» её поведения сбились. Что делать теперь? В ней теперь столько хаоса, перемешанных впечатлений, что любое действие и явление кажется одновременно правильным и ложным. И откуда в её сознании появилась категория «правильности»?
AD уже никогда не сможет преследовать Лидию с прежним хладнокровием. Ей нужно подумать, по-настоящему поразмыслить о случившимся. Отыскав оконце с металлическими решётками, она без труда выбила преграду и выскользнула наружу. Металл пропустил её с прежним равнодушием.