Следы на песке

Леннокс Джудит

— Извините, Элеонора, но мне надо идти, — сказал Джейк.

Подняв на него глаза, она поняла всю глубину своего заблуждения. Он даже не сумел скрыть свой шок и отсутствие интереса. Джейк Мальгрейв, не отличавшийся особой разборчивостью в своих увлечениях, совершенно не заинтересовался ею. Ощущение возникшей между ними общности было иллюзией. Он убрал свою руку из-под ее руки, и Элеонора почувствовала себя брошенной, одинокой, нежеланной — почти так же, как несколько лет назад, когда она встретила Хилари Тэйлор в универмаге «Фортнум

энд Мейсон», — грузной, мешковатой, слишком домовитой. Старой.

Она взяла его пустую тарелку и подошла к раковине. Включила воду. Тарелка со стуком упала на дно.

— Все было изумительно вкусно, Элеонора, — услышала она голос Джейка. — Вы замечательно готовите.

Видимо, до Джейка дошло, что он ее обидел, и теперь он пытается загладить неловкость. Он не желает ее как женщину, но полагает, что, искренне похвалив ее стряпню, может утешить. Элеоноре хотелось закричать или плюнуть ему в лицо, но она не сделала ни того, ни другого. У нее было оружие поострее.

— Несколько дней назад я видела вашего отца, Джейк. Он был с подругой. Они выходили из дома на Куин-сквер. Прелестная девушка. Высокая, элегантная, платиновая блондинка, — думаю, настоящая, не крашенная. — Вытирая руки посудным полотенцем, Элеонора повернулась к Джейку и с улыбкой спросила: — Вы ее знаете?

Он не ответил, но было заметно, как побледнела его загорелая кожа. Со злорадным удовольствием она вонзила нож до конца.

— Кто бы она ни была, похоже, Ральф очень увлечен ею. Как это мило, Джейк, что у вашего отца есть такая близкая подруга в Лондоне, не правда ли?

Уйдя с Холланд-сквер, Джейк забрел в первый попавшийся бар. Когда он выпил полторы порции двойного шотландского виски, его мозг, оцепеневший от шока, гнева и страха, снова начал работать.

«Как это мило, Джейк, что у вашего отца есть такая близкая подруга».

Элеонора намекала, что у отца любовная связь с Линдой Форрестер. Джейк заставил себя задуматься, могла ли быть хоть доля правды в ее обвинениях. Он вспомнил, в каком состоянии застал мать в Норфолке: бледной, утомленной, вялой. Он решил, что она нездорова, и именно поэтому отправился к Гаю. Но что если это не болезнь, а разбитое сердце?

Мысли Джейка скользнули к Линде Форрестер. Красивая, холодная, безнравственная Линда. Он и сам захаживал в квартиру на Куин-сквер, приезжая в Лондон в отпуск. Он давно уже прочел приглашение в этих голубых глазах, но ни разу не принял его. Что-то в ее манере поведения останавливало его, лишало уверенности. Что касается Ральфа… После переезда Мальгрейвов в Англию Джейк, запертый в военном лагере в Нортумберленде, видел отца лишь изредка. Может быть, Ральф, в отместку за свое насильственное возвращение в страну, которую он ненавидел, решил развлечься с Линдой Форрестер?

Джейк стиснул кулак и стукнул по стойке бара. Зазвенели стаканы, бармен посмотрел на него предостерегающе. Есть только один способ выяснить это,

понял Джейк. Допив залпом остатки виски, он направился сквозь дождь на Куин-сквер.

Сквозь тяжелую дверь он слышал глухой настойчивый звон. Громыхание цепочки, лязганье замка, и в щель между дверью и косяком выглянула Линда.

— Я могу войти?

— Джейк. — На ней был голубой шелковый пеньюар. — Уже поздно.

— Я всего на одну ночь в Лондоне. Надеялся застать тебя. — Джейк толчком распахнул дверь и вошел в коридор. Услышав протестующий возглас Линды, он прижал палец к ее губам. — Тс-с. Соседи.

Он начал подниматься по лестнице, Линда догнала его, шурша шелком. Дверь в ее квартиру была открыта, он вошел.

— Хочешь выпить, Джейк? — спросила Линда и, не дожидаясь ответа, налила ему виски. Подавая стакан, она посмотрела на него, нахмурилась и проговорила: — Что случилось?

Его порожденная гневом уверенность схлынула; он не мог подобрать слова. «Ты — любовница моего отца?» Произнести такое вслух означало допустить, что это может быть правдой.

— Мне сказали… — начал он и запнулся.

— Что, Джейк?

Он подошел к окну. Плотные занавеси светомаскировки закрывали стекло, отгораживая комнату от улицы и сохраняя в ней дневную жару. Издалека донесся раскат грома.

Стоя спиной к Линде, он проговорил:

— Мне сказали, что видели тебя с моим отцом. — И повернулся, чтобы увидеть выражение ее лица. Но в ее спокойных чертах ничего нельзя было прочесть.

— Видели с твоим отцом? — повторила она.

— Да.

Наступила тишина. От неяркого освещения на ее лицо ложились тени, скрадывающие четко очерченные линии. У Джейка начала болеть голова, его слегка поташнивало. То ли погода, то ли чересчур обильный ужин, который впихнула в него Элеонора.

— Ральф мой друг, — начала Линда, затем остановилась и бросила на Джейка быстрый взгляд. — Ты ведь не хочешь сказать… — В свете лампы ее глаза казались огромными и серебристыми. — Ты ведь не хочешь сказать, что мы с Ральфом… что Ральф и я — любовники?

Он молча смотрел на нее. Странно усмехнувшись, она подошла к нему.

— Джейк, ты не можешь верить в то, что у меня любовные отношения с твоим отцом. — Линда впилась в него взглядом. — Неужели ты действительно в это веришь? Господи. — Выражение ее лица изменилось. — Тебе лучше уйти, Джейк. — Она подошла к двери и распахнула ее. — Немедленно.

Джейк остался стоять на месте, прислонившись к подоконнику.

— Нет. Я не уйду, пока не узнаю правду.

— Похоже, ты уже все для себя решил.

Голос Линды звучал холодно. Но поскольку Джейк не двинулся, она отпустила дверь, чтобы та захлопнулась, и села на диван.

— Кто сказал тебе эту чушь?

— Ты не знаешь этого человека.

— Друг?

Джейк вспомнил ненависть, блеснувшую в глазах Элеоноры, когда она повернулась от кухонной раковины и посмотрела на него. Он вздрогнул.