Слепое кино

Это произведение из шести книг под общим называнием «Трепанация любви» в жанре сексуальная фантастика про весьма юного, по космическим меркам, но с огромным умом и самомнением, невероятно тщеславного, романтически настроенного Ангела, самым невероятным образом попавшего в Ад. Куда он, для чистоты эксперимента, захотел попасть, родившись под маской одного из мелких Бесов, чтобы ни у кого из местных Демонов не вызвать сомнений. И в процессе взросления мучительно осознавал себя – среди его жутких обитателей, соблазнявших его на те или иные, совершенно непозволительные в его светлом и чистом мире, искушения и чудачества среди парней и девушек голубых и розовых полу тонов. И заставляя его, начитавшись в юности адских мыслителей, совершенно

искренне отрицать всё, что могло быть связано с религией, организованной в древности некоей группой интеллектуалов-повстанцев, писавших под псевдонимом «Платон». То есть всего, что могло способствовать духовному, а вслед за этим и его физическому возрождению в качестве того, кем он всегда и был – прекраснейшим Ангелом. Которого мы знаем как Ганеша.

Который начитался у себя в совершенном Ангельском Мире романов о попаданцах, внезапно попадавших в самую гущу исторических событий в аду и начинавших там наводить свои прядки, используя все доступные им высшие знания и магию. Совершенно искренне пытаясь воссоздать в аду то мироустройство, что царило в их мире – до того, как они его покинули. И, вдохновлённый их литературными успехами, попытался выпустить в своём ангельском мире пару-другую подобных вирш. Но из-за отсутствия умения строить сложную сюжетную линию, потерпел полнейшее фиаско.

Но ничуть не отчаялся и совершенно искренне пожелал сделать то же самое, но уже – на самом деле. С целью сбора фактологического материала для своего будущего бестселлера. Который он намеревался написать, по горячим следам, прямо в Аду. И попытаться там же и самиздать. Чтобы перещеголять своих «собратьев по оружию». Угрожая пытающимся тут же помешать ему в этом, когда его книга уже была написана, стоящим у власти Архидемонам организовать на их планете ровно те самые «подвиги», что были так подробно описаны в романах его литературных конкурентов. Устроив им бурю в стакане с чаем без Сахарова. И уже действительно всех их перещеголять, войдя в историю этого Нижнего Мира не только как художник Слова, но и Дела. Пусть – вынужденно. Что у него и на своей планете получалось всегда намного изящнее, чем высокий слог.

Книги содержат многочисленные сцены сексуального характера, сцены насилия с сексуальным характером, сцены готовности к насилию ради секса и готовности к сексу ради сцен насилия. Так как демоны и демонессы только этим и живут, то и дело вовлекая главного героя в свои брачные игры. Где он проходит путь от глубокого циника в юности, как и всякий конченный материалист, помешанный на поклонении науке и искусству, до истинно верующего – в подлинно Прекрасное. Мир Ангелов. Но неугомонные Архидемоны, окопавшиеся на данной планете, продолжают с каждым годом всё сильнее его искушать, постоянно подсылая к нему отъявленных грешников и бредовые идеи, пользуясь его наивной жаждой обрести в этом мире свою «вторую половинку» (апельсина), которых он постоянно пытается завести. Причём – с толкача. Но из-за отсутствия в них топлива…

Стоит ли упоминать о том, что данная книга является чистейшей социальной фантастикой, не имеющей ни к кому из современных нам людей, ни к представителям древности ни малейшего отношения. Тем более что у автора, как и у любого самостоятельно мыслящего философа, давно уже выработался сугубо свой метаязык, который он постоянно показывает современной ему науке, отставшей от него на несколько тысячелетий. Всё описанное в романе является чистейшей выдумкой автора, в том числе и – его герои, их слова, действия, мечты и не менее бурные, чем у автора, фантазии. И проводить какие-либо параллели с героями исторических событий (не смотря на многочисленные аллюзии и сноски) в жизни автора данной книги и данной планеты вообще означало бы поддаться на искушение проникнуть во внутренний мир автора данной книги и стать ещё одним из его персонажей. Ещё одним попаданцем, но уже – во внутренний мир книги. Которая внезапно так вас очаровала, что заставила совершенно искренне поверить в реальность происходящего у вас в голове и буквально втянула вас в себя. Вывернув в виде точно такого же потенциального Ангела у себя дома, возжаждавшего точно так же реализоваться на основе опыта восхождения главного героя. Тем

более что это оказалось не таким уж сложным. Даже – для таких наивно-демонических созданий, как и любой житель этой планеты, на которой наш герой неожиданно для них очутился.

Ведь в данных книгах описано ровно то, как этот потенциальный Ангел, благодаря своей отзывчивости и жажде социального эксперимента сумел-таки отыскать истоки подлинной религии. Благодаря проповеднику Вити прорвался на космический корабль повстанцев, существующий, к его удивлению, и до сих пор. Преодолел-таки все искушения и соблазны, заставлявшие его ранее перерождаться в Аду из жизни в жизнь. И, используя свои пан-исторические воспоминания, неожиданно для себя духовно переродился в этом воплощении в настоящего Волшебника. Для того чтобы начать чудить и чудотворить в этом Социальном Аду, но уже – по-настоящему!

Продолжение которого не заставит себя долго ждать. Неожиданно мутируя и вырываясь со страниц в нашу с вами реальность. Точно так же, как и периодически по ходу всего повествования. Где наш герой, подобно Орфею, постепенно спускается в самый настоящий Ад в поисках своей «Эвридики».

Данная книга является не только первой в цикле, но и одним из ключевых моментов группы книг, в которой раскрывается не только юность главного героя, пока он был духовно слеп (которая и далее, по мере развития повествования будет всё полнее и ярче раскрываться, как во сне, откидывая покров за покровом в каждой из последующих книг, постепенно обнажая его в постельных сценах), но и то, как именно данный ангел-попаданец впервые осознает то, что он сошёл со звёзд. То есть не обычный себе земляшка, каким он до этих трёх, выхваченных из его (сексуальной) жизни дней, хотел бы себя видеть – на постели главной героини его жизни. Пока из разговора со своим юным другом ему внезапно не открылись глаза на то, кто он такой – на самом деле, которое он там впервые для себя обнаружил, начав задумываться над тем, что творится на данной (ему в распоряжение) планете.

Все совпадения случайны, герои, их имена и происходящие с ними события выдуманы. Так же как и сам автор.

Под ногами у беспокойно блуждающего по двору Виталия, завёрнутого в домашний прикид, стоически спокойно возлежал бетонный пол. Залитый (вином) ещё в расписную лажу летописных совковых времён Виталия родителем.

Сегодня к нему пришёл Лёха. Сверху на него была грубо натянута чёрная футболка с кроваво-красной аппликацией изнывающего черепа в кровяных подтёках в виде земного шара под когтистым орланом и прочей металло-требухи, да серебряная полоска на шее. А снизу – отварные вкрутую джинсы вчерашней свежести, броско заземлявшиеся чёрными китайскими тапками с белой окантовкой подошвы.

Стыло замерев перед носом у осталированной калитки, он подловил Виталия в непроизвольных блужданиях по двору. Тот, картавый блондин с пеньковыми волосами, имевший маленький, спортивного вида череп и наработанный имидж земляничного франта, склонив голову, толи загруженную покатыми гирями тяжёлых раздумий, толи тяжким бесплодным поиском невесть чего на земле-матушке, не сразу его заметил. Когда Алексей окликнул его от неблаговидного занятия, Виталий поднял свою тугую от изобильной нафаршированности увесистой кучей толстых, не укладывающихся в голове мыслей, голову, что минуту назад то и дело вываливались из него в виде междометий, обрывкой слов, а иногда и фраз, и продолжал по инерции ещё пару мгновений о чём-то промыслять, напряжно шлифуя зазубрины мыслей, пока глаза его не высветились изнутри собачьей радостью узнавания:

– А-а! Бананище! – воскликнул герой с мозолистым сердцем. – Ну, чего стоишь? Проходи! – разрешил он. – А где это ты вчера западал? – спросил Виталий, вероятно имея в виду день своего рождения. – Тут такая тусня была! Мальчишки из армейки подтянулись. Вот вчера кураж был! По всему городу фест устроили. На базаре крышевому табло помяли! Вот я вчера исполнял! – восхищаясь собой, заливался Виталий.

– Что ж то за крышевой такой? – спросил, заходя, Лёха, на ходу удрученно натягивая социальную маску «Банана», каким его звали в этом кругу общения.