Слепое кино

Ганеша

– «Отговорила роща золотая» 3 , – лишь усмехнулся Банан.

– «Берёзовым, весёлым языком»? – оторопел Конь, продолжив цитату. Мол, и с тобой – тоже?

– Сам не ожидал, как бурно она отреагирует на мои воспоминания о том, как мы когда-то в юности целовались, – попытался оправдаться перед ним Банан. – Видимо, решила показать мне, что пока я был в армии, она не теряла всё это время даром.

– А то! – самодовольно усмехнулся Конь, который «откосил» от армии. – «Скажите так… что

роща золотая отговорила милым языком.»

3

Здесь и далее: С. Есенин, «Отговорила роща золотая…»

Сейчас же Банан восторженно созерцал в окно, как в окружении Ани и Виталия к дому медленно, но неуклонно приближалась распустившаяся роза.

Впрочем, как впоследствии выяснилось, розан оказалась не такой морально распустившейся, как от неё требовалось. По крайней мере – по отношению к Банану. Но тогда он наивно сглотнул прилив набежавшей слюны и оцепенел в корчах ожидания. Лишь не по возрасту детское его сердце возбуждённо прыгало до потолка грудной клетки на пружинной кровати его души.

– Привет! – холодно кинула девочка с глазами Мальвины, словно они только вчера расстались.

Ведь Белка давно уже убедилась в том, что всегда нравилась Банану. А это означало только то, что они, по сути, никогда и не расставались. С каждой минутой общения лишь повышая всё нарастающую интимность своей близости. Готовой в любой момент обрушиться на них обоих, словно лавина, и упрямо потащить вниз, в долину животной страсти.

Аня хоть и была чуть более живой, чем Белка, но в силу того, что была чуть ниже её ростом и чуть менее симпатичной, нравилась Банану меньше. Чуть-чуть. Как и любая чудь, любившая немного почудить – в любви.

Белка была в белом пуловере с декоративными пингвинами и каких-то легкомысленных штанишках. Аня – в лёгких брючках, исполосованных на морской манер, и в какой-то изящной кофточке столь же лёгкого поведения.

Из шарманки с лазерным проигрывателем, скинутой на пол, густо пенились песни на дискотечный лад.

Виталий достал из серванта только что наспех протёртые до их прихода хрустальные бокальчики и, пока Банан ломал на кубики одеревеневший за время хранения шоколад, хлопнул пробкой шампанского в открытое окно.

Пробка отрикошетила от окна и куда-то улетела.

Расселись. Аня и Белка – по креслам. Банан и Виталий, как обслуживающий персонал, на раскладных стульчиках с торца столика. На подхвате.

Стали пить, загрызая хрустящим шоколадом с фундучными ядрами.

Затронули больную тему прошлого. Та нервно зашипела и, оскалив зубы, отползла в сторону. К себе – в палату номер шесть, давая понять, что они вели себя, как сумасшедшие.

Затем кинулись обсуждать разборки вчерашних полётов.

И когда осела муть воспоминаний, стали раскручивать старые свитки бородатых анекдотов. Но девочки их ещё не слышали и звонко смеялись. Смех вылетал из их саблезубых ртов сверкающими хлопьями

и быстро, как весенний снег, таял в воздухе, наполняя его влагой веселья.

– А вот и Ара подтянулся, – констатировал Виталий с усмешкой.

И все кинулись к окну.

Долготелый Александрит неспешно выволок своё полудрагоценное костюмированное тело из молочно-белой навороченной инкрустацией серебристых молдингов иномарки, придавая в любопытно растопыренных глазах девочек блеск солидности всей компании. И ласково, как свою, хлопнув дверью, отпустил машину.

Виталий, как хозяин, вышел встречать долгожданного гостя, на обратном пути в полголоса вводя того в курс текучих событий.

– Ты чего это по цивилу? – достала Аня рукой вопроса Александрита, устало сбросившего лоск тела в ближний к столу угол дивана, стоявшего впритирку с её креслом.

– Да, я с работы, – вяло ответил тот, поправляя костюм-тройку и утирая рукой (косметически) трудовой пот с томленого лба.

– А где? Кем ты работаешь? – не отпускала та.

– Охранником, – сдержанно ответил Александрит, не скрывая сияния. И мощно выгнув (трёх-) колёсную грудь, стал стягивать удавку галстука. – В «Риэлтер». Ну, знаете?

– Да-да-да, – закивала Аня. – И что там платят?

– Я не имею права разглашать коммерческую тайну, – роскошно улыбнулся Александрит, обнажив выдающиеся (вперёд) зубы (рождественского кролика).

И открыв себе хладную бутылку пива, Александрит взялся смачно выпрастывать требуху какого-то смехотворного анекдота, у которого, к банановому сожалению, борода была заткнута за пояс, как какой-нибудь культурно-исторический кинжал. Но девочки его ещё не слышали и звонко смеялись.

– Я тебе говорил, – обратился Банан к Виталию в полголоса, чтоб не спугнуть рассказчика, – что Ара ещё разговорится.

– Дай-то бог, – вздохнул Виталий и кинул острый взгляд в окно.

Взгляд далеко отлетел и, описав в воздухе дугу, воткнулся в блуждающих по дороге прохожих.

Банан посмотрел за ним в вырез окна, но заметил лишь, что старая тускло-синяя краска слазит с декольтированных небес, и под ней проступает иссиня-черная в бело-штукатурных выщерблинах.

Виталий встал и включил притаившийся на секретере светильник, сразу обдав сидящих мягкой волной интима.

– Ну, что ты решил, Виталя? – неотступным тоном спросила Белка в плавно покачивающейся на декоративной железной люстре тишине.

– Да-да-да, – подхватила Аня. Падающий в яму молчания вопрос. – Пора выбирать как себя вести!

– Пойдемте, девочки, воздухом подышим, – наконец-то выдавил Виталий с гримаской веселящейся озабоченности и полез к выходу.

Банан, отставив бокальчик с пивом, с трогательной заботливостью проводил до двери всех троих.

Озадаченным взглядом.

Пока скрипучим ластиком двери их ни стёрло с листа комнаты.

Банан и Ара попрыгали в кресла и серьёзно занялись пивом.

Через энное время в дверном проёме нарисовалась удрученная Белка и, забыченно скрестив руки-ноги, забилась в угол дивана.