Слезы огня
Шрифт:
Она укрыла Деверо одеялом и пошла на кухню за стаканом теплого козьего молока. Они с Пруди решили, что Аурэлия должна пить его каждый вечер.
Аурэлия уже засыпала.
– Не дайте Андрэ уехать, не попрощавшись. И позаботьтесь, чтобы он взял с собой еду.
– Обязательно. Не волнуйтесь, Аурэлия. Отдыхайте спокойно и ни о чем не волнуйтесь.
Как бы Дайана хотела, чтобы кто-нибудь сказал то же самое ей самой! Теперь волноваться обо всем стало ее обязанностью. Но когда молодая женщина
Габриэлла не получала известий от Чарльза с тех пор, как он ушел. Дайана стала на колени. Она молилась и за него, и за Шона, и за всех молодых мужчин, ушедших на войну.
Пруди заставила ее взять кружку молока, сказав, что ей оно нужно так же, как и Аурэлии. Дайана встала и поставила молоко к печке, чтобы подогреть его.
Стук в дверь вывел ее из задумчивости. Открыв ее, Дейердрэ увидела, что на пороге стоял мужчина, о котором она думала все то время, пока он был дома.
– Диди, если ты не разрешишь мне войти, я стану выть на луну до тех пор, пока ты не пожалеешь, что не впустила меня!
Он посмотрел на ее косу, перевязанную розовой ленточкой.
– Боже, – простонал он. – Ты похожа на ангела и смотришь на меня так, как будто я дьявол! Ну, что ж, дьявол забирает все.
Андрэ осторожно встал с постели, чтобы не разбудить спящую. Он не чувствовал вины за то, что заставил Диди признать их общую страсть.
– Моя дорогая, – прошептал Андрэ, стоя рядом с женщиной, которую любил.
В этот миг он старался запомнить каждую черточку ее лица.
– Твоя храбрость просто удивительна! И не только в том, что ты сделала для моей семьи и моего дома, но и в том, что ты отдала мне этой ночью! Я никогда этого не забуду, даже если мне суждено умереть. Но если я вернусь, ты не будешь принадлежать другому! Ты моя! И мне все равно, за кем ты замужем – за Шоном или Папой Римским! Ты принадлежишь мне!
Когда он выходил из дома, то не заметил человека, наблюдавшего за ним из-за вишневых деревьев.
Дайана вскрикнула и села на кровати, увидев возникшую ниоткуда темную фигуру.
– Посмотри на себя, – с отвращением сказал Шон. – Лежишь здесь, как шлюха, которой ты была в Нашвилле, когда я встретил тебя!
Он рывком стянул с нее одеяло.
– Даже ребенка нигде не видно. Ты что, отдала ее кому-нибудь, чтобы она не мешала тебе превратить этот дом в очередной бордель?
Девушка надела ночную сорочку и посмотрела на мужа. Оправдываться было бессмысленно. Она даже и не пыталась. Но Дайана забыла обо всем, когда хорошенько рассмотрела Шона. Он был таким изможденным, голодным, и в его глазах стояла горечь. Но это было не самое худшее.
У него не было ноги!
– О, Шон! Твоя нога!
Она потянулась к нему, но он оттолкнул ее.
– Я живу без этой ноги с тех пор, как меня ранили солдаты Джонстона. Но я живу без жены гораздо дольше и скажу тебе сразу. От этого мне еще больнее.
– Дай я покормлю тебя. О, Шон, не смотри на меня так. Я была тебе верной женой, клянусь! Но я думала, что ты никогда не вернешься, я боялась, что ты…
– Умер?
Шон неловко доковылял до камина и сел на стул.
– Несколько раз мне было недалеко до этого… Ты сказала что-то о еде.
Дайана отдала ему все, что было – остатки бобового супа с ветчиной, который они растягивали, пока она не достанет еще продуктов.
Он уснул, держа в руках пустую чашку. Когда она попыталась разбудить его, он закричал во сне:
– Моя лошадь! Она ранена, как и я! Мне нужно застрелить ее, избавить ее от страданий! О Господи!! Меня ранило! Черт возьми, ранило! Неужели ты не видишь? Я больше не человек! Я даже не полчеловека!!
По щекам девушки текли слезы, когда она помогала Шону добраться до постели. Она укрыла его одеялом. Ее охватило чувство вины и жалости.
– Прости, Шон, – прошептала она.
Как бы ей хотелось, чтобы она могла любить его так, как он заслуживал!
– Прости!
Глава 15
Новый год 1989
Я проснулась в своей постели, не зная, как я туда попала. Сон о том, как Шон ехал на черной кобыле, которую ему купила Джена, растаял, когда в мою дверь постучали. Я снова была в своем собственном мире в Монкере.
Это была Азалия. Она принесла мне кофе, сок и домашние булочки. Азалия смотрела на завтрак в постели, как на высшую форму проявления человеческой лени, поэтому я поняла, что она сильно беспокоится за меня.
– С Рождеством! – пропела я.
Азалия посмотрела на меня, как на сумасшедшую.
– Что с тобой, девочка моя? Сегодня последний день декабря. И если ты спросишь у меня, что ты делала с самого Рождества, я скажу тебе, что ты слонялась по той горе.
Я удивленно посмотрела на нее.
– Кто-нибудь звонил мне?
– Ты имеешь в виду с этой планеты или с той, где ты пропадаешь почти все время?
Она сделала многозначительную паузу.
Все записки она положила под кофейник. Там не было ничего интересного, кроме той, в которой Харрисон просил позвонить ему. Я вспомнила нашу последнюю встречу и улыбнулась.
– Когда Харрисон звонил?
– Он сказал, что уедет в Джорджию до Нового года. Он устраивает вечеринку у себя дома и хочет, чтобы ты была там.