Слезы огня
Шрифт:
Когда я вошла в дом, меня охватило странное чувство, потому что мне казалось – я везде видела Селесту. Здесь были выставлены все ее фотографии, и это превратило весь дом в своего рода место поклонения исчезнувшей королеве красоты.
Я не увидела ни одной фотографии Ройса, за исключением свадебной. Я посмотрела на нее и обругала вслух.
– Ах ты двуличный сукин сын! Не знаю, что ты сделал с моей сестрой, но зато я точно знаю, что ты сделал со мной!
Я быстро собрала вещи в спальне. Вообще-то, у Макколлов было очень немного личных вещей – только одежда и фотографии Селесты. Одежда сестры была мне не нужна,
Я вошла в ванную и почувствовала любимый запах духов Селесты.
– Странно!
Ни в ванной, ни на туалетном столике не было флакона «L'Air du Tempg».
– Очень странно!
Запах духов не держится так долго. У меня по коже побежали мурашки.
– Надо выбираться отсюда!
Азалия однажды говорила мне, что через несколько недель после смерти своего брата, она уловила в комнате запах его нюхательного табака.
Дрожа, как осиновый лист, я вышла из спальни так быстро, что разбила одну из фотографий Селесты.
Тогда-то я и услышала его – почти неуловимый звук закрывающейся внизу двери. Я застыла на месте, не зная, бежать ли мне или закрыться в спальне с привидениями. Я остановилась на первом варианте. Ведь возможно же, что дверь закрылась от сквозняка.
Конечно, была и другая, равноценная первой возможность, но я не хотела об этом думать. Я на цыпочках прошла к лестнице, захватив сидевшего на мраморном столике кота, и прокралась вниз.
Там ничего и никого не было. Я выглянула в дверь черного хода и обвела взглядом спокойную поверхность озера. Ничего.
Закрыв все двери, я уехала.
На полпути я поняла, что не взяла вещи, которые собрала в доме.
– Проклятие! Я не хочу туда возвращаться!
Я проехала еще немного и обругала себя суеверной дурой. Там ничто не может причинить мне вред. Если там и бродит привидение Селесты, оно бессильно нанести телесные повреждения.
Я развернула машину и поехала обратно.
Тогда-то и произошел второй странный случай. Я держала в руке ключ и собиралась вставить его в замок, когда в моей голове раздался голос:
– Не входи туда! Оставь вещи.
Испугавшись, я вздрогнула и уронила ключ в густые колючие кусты. Через десять минут тщетных поисков я выругалась и решила:
– Ну что ж, так тому и быть. Коробки подождут, пока их не заберет кто-нибудь еще.
На этот раз я не повернула назад. Я не очень-то верю в шестое чувство и в общение с духами, но я не идиотка. Я могу понять, когда в моей голове кто-то кричит: «Стой!»
Я получила хорошее известие после того, как закончила записывать свою новую песню. В тот день в студии я чувствовала, что должно что-то произойти. Когда ребята из технической бригады затихают, прежде чем разразиться аплодисментами, ты понимаешь, что только что создала что-то выдающееся.
Так случилось и в тот день, когда я спела последнюю ноту своей «Женщины с горы виски». Тишина была просто оглушающей, а потом – взрыв аплодисментов. Мой самый строгий критик Вэлли Прайвет – лидер-гитарист сопровождающей группы, посмотрел на меня и медленно кивнул. Это самая высшая похвала, которую вы можете получить от него.
Харрисон подошел и молча обнял меня, потом он сказал:
– У меня есть дела в конторе, но вечером мы едем обедать. Никаких возражений!
За
15
Грэмми – музыкальная Академия в Америке. (Прим. переводчика.)
К тому времени, как принесли кофе и десерт, я уже знала, что у Харрисона было еще что-то на уме. Он смотрел на меня так, как будто видел меня впервые.
– Ну, ладно, Харрисон. Выкладывай, что там у тебя.
Теперь, когда Ройс Макколл уже не мешал мне, я могла хорошенько разглядеть Харрисона Джада. Я поняла, что не уделяла ему должного внимания. Он был чертовски красив!
Но Харрисон был гордым человеком. Я это знала и уважала его чувства.
– Фэйбл Деверо, ты знаешь, что я не из любопытных. Я ни разу не вмешался в твою личную жизнь и не задавал тебе об этом вопросов, даже когда ты сходила с ума по этому рыжеволосому ковбою, хотя я сразу мог бы сказать, что он тебе не подходит.
– И все свое любопытство ты приберег к этому случаю? Так? Извини! Продолжай. Ты был прав насчет Ройса, но это история. Так что же это может быть? Сплетни обо мне на «Мьюзик Роу»?
– Нет, все там говорят о тебе только хорошее. Это не сплетни. Просто твоя новая песня вызвала у меня какие-то странные чувства.
– «Женщина с горы виски»? Тебе она действительно понравилась?
– Да, это очень хорошая работа. Но я говорю сейчас не об этом… Фэйбл, эту песню написала не ты. Я знаю тебя, твой стиль, твой ритм. Это отличная работа, но она не твоя. Я знаю это так же точно, как то, что сижу сейчас напротив тебя.
Я аккуратно сложила свою салфетку и медленно сказала:
– То есть ты хочешь сказать, что я украла песню у какого-нибудь бедняги и теперь пытаюсь выдать ее за свою? Ты на это намекаешь?
Харрисон выглядел абсолютно потерянным.
– Послушай, я знаю, что вокруг полно молодых ребят, которые хотят попробовать себя в кантри и у некоторых из них настоящий талант. Они готовы на все, только чтобы их песни исполнялись. И если ты пожалела какого-нибудь паренька, который пришел к тебе с хорошей песней и согласился выпустить ее с твоим авторством, это большая ошибка. Не с моральной точки зрения – это между тобой и твоей совестью, – но с юридической. Понимаешь ли ты, что если эта песня станет хитом, – а я знаю, что станет, – то настоящий автор может тут же объявиться, и тогда у нас будут такие проблемы, о которых ты даже не подозреваешь.
Я долго молчала, решая, могу ли я доверить Харрисону правду. Он ведь просто деловой человек. Поверит ли он мне, если я скажу ему, что эта песня пришла мне в голову однажды утром, когда я гуляла на горе?
Я решила, что поверит. И потом, Харрисон умеет слушать.
– Харрисон, я должна рассказать тебе о настоящей женщине с горы виски, хотя, вероятно, тебе трудно будет в это поверить…
Когда я закончила, Харрисон долго молча смотрел на меня.
– Ты что, меня разыгрываешь? Ты хочешь сказать, что эту песню ты получила от женщины, которая жила во время Войны Штатов? Что у тебя есть прямая связь с этой Дайаной и ты знаешь все, что творится у нее в голове?