Слезы Вселенной
Шрифт:
– Я буду звать тебя Веснушка, – предложил Евгений Аркадьевич.
– Так тоже можно, – согласилась студентка, – на Руси девочек с именем Весна так и называли.
Сорин открыл бутылку виски и посмотрел на студентку:
– Будешь?
Она покачала головой.
Тогда он плеснул янтарной жидкости в свой стакан, бросил туда пару кубиков льда, а потом добавил содовой.
– Это лучший сорт виски, – объяснил он, – грех портить благородный вкус шипучкой, но я привык пить его именно так.
– Мне тоже налей, – попросила Весна.
Они
– Ты меня боишься? – спросил Сорин.
– Нет.
– Ты знала, что я не просто преподаватель?
Она подумала и кивнула.
– Зачем ты сегодня так вела себя?
– Мы оба так себя вели. А я начала просто для прикола: ты был такой важный, говорил умные вещи, и я решила поиздеваться, а потом уж сама завелась. Но у меня это впервые.
– Не поверю никогда: у тебя был такой наглый и уверенный взгляд, что я тоже завелся. Иначе бы отчитал тебя на перемене, объявил бы выговор.
– Очень страшно, – улыбнулась девушка.
Принесли лобстеров.
– Может, возьмем их и поедем ко мне, – предложил Евгений Аркадьевич, – у меня тут квартира совсем недалеко – у морского пассажирского терминала. Двадцать второй этаж: весь Кронштадт как на ладони, если смотреть в бинокль. Купол Морского собора на солнце сверкает. А еще Петродворец видно…
– Поехали, – кивнула девушка.
Глава девятая
Ей не следовало так много пить. Но он понял это слишком поздно.
Они приехали в его квартиру около девяти вечера. Целоваться начали еще в лифте. Вернее, начал он, только и она не особенно сопротивлялась, хотя отвечала какими-то вялыми и пресными поцелуями. Но когда вошли в квартиру, Весна обхватила его шею двумя руками, Евгений выпустил пакет с контейнерами, заполненными китайской всячиной, и контейнеры повалились на пол. Девушка тоже потащила Сорина вниз. Они целовались, срывали друг с друга одежду, ползли к спальне, и она направлялась туда так уверенно, словно уже бывала здесь неоднократно.
«Сумасшедшая! – проносилось в его сознании. – Она настоящая сумасшедшая. Нормальные так не ведут себя: девчонка свихнулась от слишком частого безбашенного секса». Но она нравилась ему, как и то, что они барахтались на полу, продолжая обниматься и снимать белье. Он целовал ее шею и грудь и задыхался от страсти. И потом, когда они лежали на спине в кровати, пытаясь отдышаться, он, глядя в знакомый потолок, понимал, что ему всегда была нужна именно такая – красивая и безбашенная. Она забралась на него, и за ее спиной в панорамном во всю стену окне сверкали осенние звезды. Узкий залив уходил в море, за которым был океан, а за тем – вечность, манящая и сладостная.
Вечность уставилась в них, когда они ели лобстеров, запивая калифорнийским шардоне, бутылку которого Сорин приобрел специально для Вероники. Мрак накрывал, когда они занимались любовью, и потом вылавливали из салата нань креветки, и снова занимались любовью, и когда ели улиток. Ели
– Я знала, что встречу тебя там, – шепнула она, – и теперь ты от меня не уйдешь.
«Сумасшедшая, – снова пронеслось в мозгу Сорина, – как она могла знать, что мне захочется лобстера по-кантонски?!»
Ветер прогнал тучи, и на небе засияли звезды, далекие и равнодушные ко всему земному…
Евгений Аркадьевич проснулся ночью от того, что что-то коснулось его головы, он отмахнулся. И тут же опять что-то стало щекотать его шею, он снова отмахнулся, но не попал. Сел в постели и увидел девушку на фоне окна. Убывающая осенняя луна была в левой части панорамы – значит, сейчас четыре часа ночи или около половины пятого. За долгие ночи, что он провел в этой квартире, Евгений Аркадьевич научился определять время по расположению ночного светила.
Силуэт Весны отчетливо был виден на фоне окна, и он восхитился ее фигурой. Она стояла с протянутой в его сторону рукой, в которой был пистолет.
– Это что, игра такая? – спросил он, сбрасывая себя остатки сна.
И вдруг понял, что это все по-настоящему: и его квартира, и эта девушка, сводящая его с ума, и пистолет. Но откуда он взялся? Сумочка-клатч была слишком легкой, да и не влез бы туда пистолет. Может, как в шпионских фильмах, пистолет был за краем ее чулочка? Но он сам снимал с нее чулки… А вот шляпу она снимала сама. Сняла сразу, как только вошла в квартиру, не оборачиваясь, положила на полку для головных уборов – положила так уверенно, словно заранее знала, что полка находится именно там. Потом она обхватила его шею и повалила на пол, как будто боялась, что он проверит, нет ли в шляпе пистолета.
– Подонок! – сказала она. – Сейчас ты умрешь! Я так долго ждала этого момента. Я сейчас нажму курок, и тебя не будет. Не будет мерзкой гадины.
– Если выстрелишь, не сможешь уйти сама отсюда, – сказал Евгений Аркадьевич. – Выстрел услышат соседи и люди, охраняющие каждый подъезд… Но убить меня надо: мне и самому надоело жить. Давай, Веснушка, сделаем так. Я выйду на террасу и встану на парапет, а ты меня столкнешь. А лучше я сам прыгну, чтобы на тебе не было греха. Четыре секунды полета – и меня не будет, двадцать второй этаж все-таки.
Он поднялся и шагнул к балкону. Но девушка явно растерялась.
– Стоять! – крикнула она. – Здесь я принимаю решения.
Он остановился, вздохнул и повернулся к ней. До нее было полтора шага, но она даже не пыталась отступить, продолжая держать пистолет перед самым его лицом. Евгений Аркадьевич левой рукой схватил ствол и сразу правой кистью резко ударил по запястью руки, державшей «ПМ». Теперь пистолет был у него в руке. Он толкнул Весну на кровать. Предохранитель был опущен. Сорин вынул обойму и бросил через открытую дверь в коридор, отдернул затворную раму, проверяя, есть ли патрон в стволе. Посмотрел, куда бы спрятать оружие, и не нашел ничего лучшего, как сунуть «ПМ» под матрас.