Слипер и Дример

Черт Илья

жирафа научить готовить французский омлет на голове бегущего леопарда. И что выросло бы из

такого ученика? Верно. Мастер. Мастер своего дела. Не посредственный полуисторик

монгольской республики в пополаме с подмастерьем вокзального спеца по травле голодных

пассажиров, а Мастер своего дела. С тысячами рецептов в голове, с отточенными годами

движениями ножа, с лёгкостью фантазии, вкусом, стилем и другими сопутствующими Мастеру

приятными вещами. И люди, отведав его стряпню, уходили

бы чуть более добрыми, чуть более

весёлыми, чуть более довольными жизнью — чуть более счастливыми, а может, и не чуть! И то же

касается музыкантов. Кто-нибудь из вас, как я, таскал ли по три раза в неделю 15-килограммовый

аккордеон за восемь троллейбусных остановок после основных занятий в пятом классе средней

школы? Я ведь любил музыку. Честно. Любил. И даже исхитрился впоследствии сделать её таки

своим основным занятием в жизни. Я хотел играть. Я хотел писать шедевры классической музыки.

Но, видит бог, как я ненавидел её к концу уже первого года этих адских мучений, когда после

шести уроков, помня о несделанном домашнем задании величиной с докторскую диссертацию, я

еле живой и голодный пёрся в зимний, холодный и тёмный вечер в эту да-штоб-ей-провалитца-

32

ламца-дрица музыкальную школу!!! А художники? Где вы, о великие художники, оставившие

свой талант в жалких закорючках, выведенных на партах вечно пачкающейся шариковой ручкой

«Союз»? Не знаю, как вам, а мне жаль этих лет, этих просиженных штанов на абсолютно

неинтересно преподающихся уроках! Жаль этих бесполезных лет зубрёжки совершенно чуждых

моей природе знаний. Лучше б я спокойно занимался музыкой все эти тринадцать лет с утра и до

вечера. И, вполне возможно, сейчас я бы не марал бумагу этой чушью, а сидел перед пюпитром и

писал прекрасную симфоническую музыку для мира, для людей, будучи абсолютно счастливым. И

многие люди были бы тоже счастливы, слушая мою прекрасную музыку.

Да, прав, четырежды на восемь пятых прав был Шерлок Холмс, когда заявлял, что ему всё

равно, крутится ли Земля вокруг Солнца, или наоборот. Ибо он не хотел захламлять свой далеко

не безграничный чердак ума бесполезными для сыщика знаниями, сосредотачиваясь на

прикладном мастерстве. К тому же, сей астрономический факт до сих пор находится под большим

вопросом, как и всё в науке. И в конце всех концов, всегда есть Мастера по части астрономии,

готовые дать такую справку любому Сыщику, если тот вдруг в ней станет нуждаться.

Так пусть же Стрелок учится стрелять. Повар — готовить еду. Пожарный — тушить пожары.

Инженер — создавать проекты. Строитель — строить, и т. д.

Давайте же растить с самого детства Мастеров! Неужто не видно, к чему тянется ваш ребёнок,

что

ему более интересно?

И знаете, к чему я это всё гнул?

Правильно!

Эники и Беники были настоящими Мастерами своего дела. С самого малолетства, с самого

сопливого возраста. Да, Башкирская раскосая Котяра рвалася туды не зря! И надо ж случиться

такому совпадению, как раз был Рыбный день! Ну натурально фартило нынче усатой братии.

Слипер вышел на лужайку, чавкая ногами в мокрой траве. В аккурат посередь лужайки стояли

светленькие фигвамчики. Курился дымок, пахло школьной столовкой. Нет-нет, не советской

школьной столовкой, а обычной парижской школьной аристократической столовкой, пардон-её-

месье-в тужур!

— Эники! — радостно мявкнул Башкирский Кот за спиной Слипера и, в три прыжка обогнав

его, полетел колхозным комбаином под-над травой в сторону соблазнительных ароматов с диким

башкирским воплем: — Байрам мэнэн!

— А… э… — только и успел парировать Слипер. — Действительно, Эники. А вроде должны

мы были выйти на Беников. Котовасия какая-то попутала…

Котовасия где-то далеко в Лесу напрягся, беспокойно понюхал воздух носопырками, замер на

мгновение, а потом КААААААК ЧИХНУЛ!

— Вспоминают где, шо ли? — утёрся простой воронежский родственник нам уже знакомого

Башкирского Кота, оглянулся воровато и сгинул в траве с лихим: «Ыть, трепых мои рыбёшки!»

Эники были странным народцем. Вы когда-нибудь якутов видели? Так вот, совершенно ни

фига не похоже! Щурясь и жмурясь, Эники месили тесто в кадушках-болтушках и приговаривали

33

сообща: «Ом, бхур бхувах свах тат савитур вареньям бхарго девасья тхемаи тан но нангах прачьо

дайят!» (Это на сан-эпидем-скрите, языке давно мёртвом, а потому готично-небезопасном. Вслух

повторять с осторожностью.)

Тесто пузырилось и согласно булькало, наполняясь золотистым цветом. Травки душистые,

собранные в задуманное время и убранные в берестяные бутыльки, ждали своего часа в тёмных

уголках фигвамчиков, чтобы кувыркнуться в чудо-котел с пельмешками за мгновение до их

полной готовности и совершить волшебство чудесатое. Погода была осветлённая, и вся

канителица с варкой заветных рыбьих подушечек расположилась на улице посреди саморучно

образовавшейся окружением домиков площади. Кот сунул было нос в котёл, но тут же получил по

усам деревянной поварёшкой и, нисколько не обидевшись, осадил назад с довольным урчанием.

— Глаза б мои не сводились! — Закосив зрачки к носу, Башкирчатый плюхнулся мохнатым

задом в траву, позабыв тут же про своё упомянутое вегетарианство, и аскетично начал дожидаться