Слипер и Дример
Шрифт:
расположились. И эхом ему отозвался затяжной кашель Бронходилататора Муколитического.
— Ыть! — сердцем ёкнулся Загрибука. — Тьфу! Пёс грызлючий с ним, с этим костром! Ещё
прибегут тут всякие на пикничок позыркать.
Он по-собачьи потоптался вокруг себя, посмотрел ввысь, надеясь определить по звёздам
правильное положение тела для сна, но небо плотно затянуло тучами.
— Ыть, — снова обиженно тявкнул Загрибука, свернулся невесть каким калачиком и обхватил
себя огромными
другой. Засопел. Закряхтел во сне.
И приснилась ему Будорожь Вещая. Ну та, которая до кишок всё перемутит и проснуться не
даёт ни разу. Жуткая, словно пересказанная вдоль и поперёк кинолента «Кошмар на улочке
Тополей Плющихинских». Глядь, Лес весь инеем покрылся. Воздух отмороженный мелкими
льдинками летает. Топоноги в валенках стоят, что твоя крыша над платформой вокзальной,
вымороженные напрочь, без движения, седые все от дубака несусветного. И посередь этого всего,
по самые что ни на есть коленки в манной снежной каше, одиноко торчит, словно пень, он,
Загрибука, и держит в руках последнюю спичку, от которой «взовьются костры», как ворчливо
спел Дример, проходя мимо него третьего дня кряду.
Ледяной ад захлопнувшейся морозилки навязчиво свистел в уши циркулирующим фреоном.
Последние капельки загустевшего от морозу воздушного коктейля оседали неповторимыми, как
известно науке, снежинками в воздухе. И в этой катастрофической клизме (развёрнуто по
понятиям от древнего сокращённого «ката-клизма») наш в меру мохнатый друг, задержав вдох,
будто на флюорографии, чиркает последней в мире спичкой и…
— Ааааааааааааааааааааааа! — Загрибука взвился в воздух гагаринской ракетой.
27
— Шо такэ? — Дример приподнял Шапку-Невредимку над бровью в тот момент, когда наш
псевдокосмонавт бесславно окончил свой первый полёт и брякнулся в траву, громко и натужно
пукнув.
— Фи-и-и, профэссор! Что это вы надумали тренировочными полётами заниматься без приказа
ЦПУ? И что за выбросы в атмосфэру? — Дример подтянул грязно-травяные штаны и уёжился в
серую футболку под кенгурятиной.
— Ыть, челобрече, что ты понимаешь?! Да я такое увидал! Одна искра, блин… Одна искорка,
катет мне в гипотенузу, а от неё цепная реакция! Весь Лес к чертям собачьим мелкой крошкой
разнесло! И я стою посреди всего этого Великим Ноем, оставшимся в пупе этого великого бардака
несусветного, и нытьё моё — не чета волчьей опере зимней.
— Спи уже, чурчель летучий! Не буди зверьё! Ну, кошмарик вязучий приснился, с кем не
бывало. — Тут Дример оглянулся тоскливо. — Звезда вот взойдёт, протрём зенки, да и созовём
кворум для
— Дык вещий сон-то! Не хухры с мухрой! — Загрибука наборщился и опустил до земли
загребущие ручищи.
— Верю охотно. Кстати, мухры надо бы набрать, а то курево скоро кончится. Да только что
нам, Загрибыч, сейчас извилину напрягать? Отдохнуть нужно, сил набраться от земли. Похрапи
немного, успокойся. Два раза одна и та же бомба в сто пудов никуда ва-а-а-аще не падает в
течение одной кальпы — ты ж в курсе! Так что больше кошмар этот тебе сегодня не приснится.
Уж. Типа.
— Успокоил, блин с компотом, усатый нянь, — Загрибука недоверчиво зыркал по сторонам.
Дример опять надвинул Шапку-Невредимку на глаза, поудобнее завернул руку под голову
приёмом «ухом в локоть» (не путать с древним боевым приёмом «локтём в ухо») и затих в траве.
— Словно кокон Бом-бам-дировщика, — поёжился Загрибука, глядя на завёрнутого в серую
свитерюжную кенгурятину Дримера. В воздухе было совсем не жарко, и не июль вовсе, и не
пальмы кругом даже. Так что сидеть и трястись особой жажды у него не было. И он тоже,
покряхтев, улёгся вторично за эту ночь и теперь уже без тревог «придавил уши» до самого
рассвета.
Лес мирно спал, и только вечно простуженная Муколитическая тварь всё время будила
слишком близко расположившихся соседей надтреснутым кашлем и сипом отёчных лёгких. Ну и
нефиг! Курить надо бросать!
В то же самое время Слипер бодро шагал под палящим солнцем, немного нервничая из-за
нового попутчика, который шнырял по зарослям с довольным урчанием.
— Прррелессстно! Прррелессстно! — то и дело слышалось из растительной околодорожной
неразберихи.
28
Потом вдруг из внезапно образовавшегося сбоку выхода вываливался Башкирский Котяра,
путался под ногами и тут же нырял в случайно возникший с другой стороны вход.
Ага! Я вижу, что внимательные читатели уже спотыкнулись о моё «в то же самое время» в
начале этого абзаца. Ну как же! Пока Дример с Загрибукой спят в мёрзлой болотной ночи, Слипер
тут под солнышком средь бела дня оттаптывает километры невесть-откуда-взявшимися-в-этой-
глуши кроссовками фабрики «Красный Треугольник». Но я не оговорился. День и ночь сменяли
друг друга в Лесу не как положено в приличных лесопарковых насаждениях, деля сутки
налопопам, но как попало уж кому куда и чем на душу придётся. А вот на чью душу что пришлось
— зависело от личного времени каждого из братьёв. Ещё в далёком не знаю каком году