Слипер и Дример
Шрифт:
пальто, если вкратце. Опус о поздней осенней листве дубовой, покрытой снегом. Поэтично, не
правда ли?
— Здорово! Так что там насчёт смысла?
— Ааа… Так вот, смотри, лист падает с дерева, видишь?
— Вон тот жёлтенький?
— Точно! Вот это и есть смысл жизни!
— То есть?
—
Вырастило сначала малюсенькую почку. Затем появился крохотный зелёненький росточек. Он
рос, питался солнечным светом, дарил кислород другим живым существам, разговаривал с
ветрами, стучал дождём, шелестел грозою, дышал вечерними сумерками. Затем этот лист
осознал своё единство с деревом и своими собратьями, познал окружающий мир настолько,
насколько позволяли возможности восприятия. Он праздновал радость существования и
готовился исполнить свой самый главный танец. Готовился всю жизнь. Потому что этот танец
должен был стать самым высоким достижением красоты листочка, его способом восхитить
других живых существ, вселить в них надежду и чувство нежности к миру. И вот пришла осень.
И настал его день. Настал его час. Настал его миг. Лист готовился к нему с самого утра и ещё
издалека почувствовал свой, именно свой порыв ветра. Он почувствовал его тогда, когда эта
волна лишь родилась за горизонтом и пошла над землёй, задевая другие листья, сметая мусор с
улиц, унося шляпы случайных прохожих. И вот волна достигла его и… сорвала с ветки. И лист
отправился в своё самое великолепное путешествие к земле. Он бесподобно кружился в воздухе,
танцевал на этой волне ветра, и вся вселенная заворожённо смотрела на этот танец. Прошла
целая вечность неземной красоты, вечность великолепия, вечность благодарности за чудо и
тайну всей вселенной. И лист упал на землю. Его танец был окончен. И это было лучшим из всего,
что происходило в мире в этот миг! Ты видела его танец?
— Слушай, я как-то не особо всматривалась…
— Вот тебе и ответ. Чтобы увидеть, понять и осознать смысл жизни, нужно всего лишь
внимательно всматриваться. И тогда тайна и волшебство станут для тебя не просто
очевидными,
— Но что стало с листом потом?
— Он закончил свой путь листа и родился заново, но уже кем-то совсем другим, возможно,
насекомым или рыбкой. Родился кем-то с более высоким уровнем сознания и восприятия.
— Как так?
36
— Он просто выполнил своё предназначение. И выполнил его безупречно. И вселенная в
благодарность за великолепный последний танец дала листику шанс обрести новую жизнь, но
уже в форме более развитого существа. Чтобы он мог ещё лучше научиться танцевать и
радовать других, ещё больше наполнять вселенную красотой.
— Я поняла. Прости, но я не могу дальше сидеть с тобой. Мне нужно срочно бежать под то
самое дерево и кое-что рассмотреть внимательно!
— Я так и думал. Конечно, беги, Сонечка! Это действительно самое важное! А книгу… Я
потом тебе прочитаю, что успею написать, пока ты занята по-настоящему важными вещами!
Торопись, скоро осень, дуб оденется в шубу, и придётся тебе уезжать с дачи на зимовку в город.
Так что беги, беги. Я тебе зимой почитаю пропущенное.
— О’кей! Я побежала!
— А я пока вернусь к пельмешкам…
Загрибука остался топтаться поодаль, издалека с явным интересом и восхищением, хоть и не
без опаски, поглядывая на Башкирского Кота. Тот ему нравился заумными речами и
стоматологической внушительностью. Но хоть в кошачьем лице Загрибука и почувствовал
наконец-то равного себе собеседника — ах, эти упоительные вечера с длинными и запутанными
разговорами ни о чём под вкуснятинку! — но у него ещё не было полной уверенности, что
вкуснятинкой к кошачьей беседе не окажется он сам, оставшись наедине с оппонентом. Уж больно
улыбка кота напоминала своими ровными острющими зубьями противотанковые заграждения.
— Здаров, брателла! — Слипер хлопнул ладошкой сверху Дримеровскую ладонь. — Мы тут
как раз пытаемся выяснить причины конфликта. Суть да дело оказывается в некоей
растительности, которую Эники…
Один из Эников молча выудил откуда-то из-за спины пучок лиловой травы и протянул
Дримеру. Слипер нахмурился и замолчал.