Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
Шрифт:
Через год осталось очень много проблем. Когда эта книга уходила в печать, хриплые протесты общественности вместе с предупреждениями о ползучем социализме поставили под сомнение роль государства не только на Уолл-стрит, но и в Детройте (после спасения банков правительство также выделило миллиарды долларов помощи двум автомобильным гигантам, General Motors и Chrysler, прошедшим реструктуризацию в арбитражном суде) и системе здравоохранения. Вашингтон также поставил надзирателя, известного как «царь выплат»[743], для рассмотрения компенсаций в выкупленных банках.
Неожиданным результатом новой федеральной активности стало то, что
Заявление Буша, казалось, подвело итог парадокса спасения, в котором его и последующая администрации решили, что свободный рынок должен стать чуть менее свободным, по крайней мере временно.
В некотором отношении программа TARP Хэнка Полсона изначально пала жертвой собственного пиара. Хотя программа принципиально была попыткой стабилизировать финансовую систему, чтобы не стало еще хуже, законодателям и избирателям она была представлена как антикризисный план. Тем не менее, с точки зрения потребителей и владельцев малого бизнеса, кредитные рынки по-прежнему работают неправильно. После того как сотни миллиардов долларов ушли на спасение банков, многие американцы все еще не могут получить ипотеку или кредитную линию. Для них обещанное восстановление еще не началось.
Даже с денежными вливаниями некоторые из крупнейших банков страны продолжали сбоить. Citigroup[745], гигантский американский финансовый институт, превратилась в то, что чиновники казначейства начали называть «Звезда смерти». В ноябре 2008 года они были вынуждены добавить еще 20 млрд долларов сверх первоначальных 25 млрд инвестиций TARP и согласились застраховать активы Citi на сотни миллиардов долларов. В феврале 2009-го правительство увеличило свою долю в банке с 8 до 36 %. Банк, который десять лет назад требовал дерегулирования, теперь более чем на треть принадлежал налогоплательщикам.
Даже среди тех, кто продолжал верить в концепцию спасения, возникали вялые вопросы о том, насколько хорошо Вашингтон проявил себя, делая ставку на одну сделку.
В начале 2009 года слияние Bank of America и Merrill Lynch стало предметом национальной дискуссии, когда Bank of America объявил, что нуждается в дополнительных 20 млрд долларов от правительства. Это стало тем, что Полсон объявил «ложкой дегтя в бочке меда»[746]. Когда позже выяснилось, что Merrill выплатил сотрудникам миллиарды долларов в виде премий непосредственно перед тем, как была закрыта сделка, общественное возмущение привело к ряду расследований и слушаний, которые сорвали покровы с частных переговоров, состоявшихся между правительством и финансовыми институтами страны.
Продажа Merrill Lynch Bank of America в сентябре была представлена как способ спасти Merrill. Но за несколько месяцев, которые потребовались, чтобы закрыть сделку, торговые убытки Merrill раздулись, его бизнес по управлению активами ослаб, и фирме пришлось сделать дополнительные списания из-за ухудшения активов. Однако общественность не была проинформирована об этих нарастающих проблемах, и 5 декабря акционеры обеих компаний проголосовали[747] за утверждение
За кулисами Кен Льюис пригрозил выйти из сделки, но Полсон и Бернанке поставили его перед выбором: завершить сделку или потерять работу.
Поскольку детали драмы просочились наружу, Джон Тейн стал жертвой, Кен Льюис уволил его в его собственном кабинете. Вскоре он сменил образ героя, который спас Merrill, на роль источника собственных бед. Несмотря на признаки того, что Bank of America было известно о проблемах компании, он решил не раскрывать их. Тейн был подвергнут дополнительной критике, когда выяснилось, что он просил у совета Merrill 40 млн долларов бонуса. «Это смешно!» – крикнул Джон Финнеган, директор Merrill, который был на компенсационном комитете, когда представитель отдела кадров огласил запрос. Тейн заявил, что ничего не знал об этом, и к тому времени, как дискуссия о его компенсации достигла совета, он снял все запросы на получение бонуса.
Но нигде общественная реакция не была более тяжелой, чем реакция на события, связанные с American International Group. AIG стала еще большим бременем, чем ожидалось. Первоначальные 85 млрд долларов налогоплательщиков в конечном итоге выросли до более чем 180 млрд государственной помощи. Начальный кредит Гайтнера AIG, который, по его словам, был полностью обеспечен залогом, оказался не более разумной инвестицией, чем ссуда ипотечного кредитора семье с плохой кредитной историей без надежды когда-либо вернуть деньги.
Теперь, когда налогоплательщики стали владельцами AIG, законодатели громко жаловались на 440 тыс. долларов, потраченных на отдых независимых страховых агентов на курорте St. Regis Monarch Beach в Дана-Пойнт, Калифорния, и 86 тыс. на выезд на охоту за куропатками в английской сельской местности. Но наибольший гнев вызвали отчеты о миллионах долларов премий руководителям AIG – протестующие осадили штаб-квартиру и дома сотрудников. Президент Обама вопрошал: «Как они могут оправдать это безобразие[748] перед налогоплательщиками, которые держат компанию на плаву?» А Джим Крамер в своей телевизионной программе разглагольствовал: «Мы должны преследовать их в супермаркете[749], мы должны преследовать их на стадионе, мы должны преследовать их везде, где они появятся».
Критику вызвали и соображения о том, как продолжать вести бизнес: должны ли решения о том, как компания тратит свои деньги, приниматься, ориентируясь на общественное мнение или с целью получения прибыли? Эдвард Лидди, новый генеральный директор AIG, так и не смог стать слугой двух господ и покинул компанию через 11 месяцев после присоединения к ней.
Существовал также вопрос, как именно были использованы деньги, потраченные на спасение AIG. Более четверти средств сразу покинули компанию и пошли прямо на счета международных финансовых институтов, таких как Goldman Sachs, Merrill Lynch и Deutsche Bank, – компания задолжала им по кредитным дефолтным свопам, которые AIG продала через их участие в программе кредитования ценными бумагами. В определенной степени эти выплаты только укрепили аргументы критиков, осуждавших действия Полсона как спасение Уолл-стрит для Уолл-стрит. (Не помогло и то, что иностранные банки получили некоторую косвенную помощь, даже если иностранные правительства не способствовали плану спасения.)