Слишком поздно
Шрифт:
Жопой, а не башкой.
Чем дольше я наблюдал за Слоун, тем больше сомневался в отцовских наставлениях, в том, понимал ли он вообще, что говорил мне мелкому. Видать, ему ни разу не перепадало от телочки вроде Слоун. Телочки, которую до него еще никто не испортил. Слишком робкой и не умеющей заигрывать с парнем. Телочки, которой пока не довелось стать шалавой.
Я обещал себе ее распробовать. Проверить, вдруг она исключение из правил? И как-то раз догнал ее после пар, предложил пообедать. Впервые позвал телочку на
Тогда-то до меня дошло, что я ошибался. Что она не застенчивая и знает, как жестоки бывают люди. Она на опыте убедилась, как суров этот мир, и ни с кем не сближалась.
Правда, она еще не поняла, как меня распалило это ее напускное безразличие. Мне хотелось преследовать ее, добиваться, пока она не примет меня всего, настоящего, даже когда я жесток. Пока сама не падет к моим ногам.
Ждать пришлось не так уж и долго. Поразительно, как далеко могут завести приятная внешность и чувство юмора.
А уж манеры… Кто бы знал!
Ты ей, сука, дверь придержишь, а она тебя уже джентльменом считает. Типа ты такой парень, для которого мать – королева. Для телок парни с манерами просто не могут быть опасными.
Для Слоун я, сука, всегда и везде дверь придерживал.
Как-то раз даже зонтик над ней нес.
Давным-давно. Когда она еще спала на животе. Голая.
Иногда мне кажется, что она уже не так счастлива. Бросила ведь один раз, и мне тогда было херово. Каждую секунду ее отсутствия я чувствовал, что превратился в того, кем отец мне стать не желал – пиздострадальцем, который думает не головой, а жопой.
Но я правда люблю Слоун, а отец… Шел бы он на хуй со своей мудростью. Лучше Слоун у меня в жизни еще ничего не случалось. И понял я это, когда она ушла.
Она познакомилась бы с другим, а я не мог даже думать об этом. Представлять, как этот другой целует ее, лапает, сует свой мерзкий хер туда, где прежде бывал лишь я. Слоун должна быть только моей.
И тогда я сделал то, что было нужно, без ее ведома, тем не менее из любви и заботы, ради ее же блага. Я знаю, Слоун меня любит, и поэтому, когда она вернулась, гордился собой: дело в шляпе. Теперь-то Слоун моя окончательно.
Впрочем, есть один момент, который тревожит меня, вызывает сомнения: навсегда ли это у нас? Слоун не хочет принимать мой образ жизни, заставляет обещать, что как-нибудь я все брошу. Но мы же с ней оба знаем: этому не бывать. Я слишком хорош в своем деле. Надо ее убедить, что я могу быть тем, кто ей нужен, живя как прежде.
Надо привязать Слоун к себе. Чтобы она до конца вошла в мою жизнь.
Можно жениться. Купить хату, в которой жили бы мы вдвоем. Правда, с восьми утра и до восьми вечера я буду здесь, ведь, кроме меня, походу, тут никто не умеет дела делать.
Слоун станет сидеть в другом нашем
Раньше я о женитьбе как-то не думал. И почему эта мысль пришла мне в голову?
С другой стороны, Слоун сама не заикалась о браке. Не уверен даже, что она согласится… а вот если залетит, то никуда не денется. Хотя она пьет противозачаточные чаще, чем мне отсасывают. И каждый раз заставляет надевать презик.
Впрочем, с резинками тоже разобраться недолго.
Я ведь еще не пежил ее без защиты. Нет, она позволяла мне входить без резины, но ненадолго, и кончать я в нее не кончал.
Воображаю, как сую свой член в ее влажную, теплую киску, как сливаю в нее, и нас при этом ничего не разделяет. Ощущения чистые, не притупленные… Я со стоном дрочу еще яростней.
Ох бля, заебись. Смотрю на Слоун, представляю, как вставил ей… Черт, мне надо к ней прикоснуться. Придвигаюсь поближе и беру ее сосок в рот. Обычно стараюсь не будить Слоун, но ей не впервой проснуться, пока я дрочу на нее.
Языком ласкаю сосок, медленно лижу его по кругу. Слоун во сне потягивается и начинает постанывать. Мне нравится, что она еще не проснулась. Интересно, успеет она кончить, не открывая глаз?
Снова обхватываю сосок губами и нежно посасываю. Он моментально твердеет.
– М-м-м, – задыхаясь, сонно стонет Слоун. – Картер…
От неожиданности я даже сосок прикусываю.
Че, блядь, она сказала?
Вскочив, я смотрю на Слоун и выпускаю из руки член: он увял, стоило мне услышать это имя.
Какого хера?
Какого.
Хера?
В груди больно. Будто ударили. Кирпичом запустили. Придавили целым, мать его, домом.
Слоун, еще сонная, прикрывает сиськи футболкой.
Я спешу схватить ее за горло, не давая очухаться.
Слоун смотрит на меня, вытаращив от страха глаза. Правильно, страшно – вот так проснуться, а твой парень душит тебя. Но ее испуг – фигня по сравнению с моими чувствами.
– Ты с ним трахаешься?
Мне кое-как удается сказать это тихо, не выкрикнуть. Голос мой звучит ровно и холодно, но сам я едва сдерживаюсь. Хотя горло Слоун сжал не сильно.
Пока что.
Слоун может говорить, но молчит. Эта шлюха ебучая смотрит на меня так, будто ее спалили.
– Ты трахаешься с Картером? Он совал тебе?
Она тут же принимается мотать головой. Упершись ладонями в матрас, прижимается к спинке кровати.
– О чем ты вообще? Нет. Конечно нет. Боже мой, нет!
Смотрит на меня как на ебанутого. Очень убедительно.
Мать моя тоже врала убедительно. И куда это ее завело?
Я сжимаю ее горло сильнее. Лицо Слоун медленно наливается краской, она кривится, комкая в кулачках простыню. В глазах появляются слезы.