Сломанная кукла
Шрифт:
Головой я понимаю, что их интерес не к моему телу, а к ошейнику. Но все равно накрыло!
Я пытаюсь контролировать это и задерживаю дыхание. Закрыть глаза и отключиться. Потерпеть.
– Тут под кожей сетка-паутина. Титан походу.
Дёргает ножом поводок еще раз.
– Сталь бы он рассек.
– Брюлики что ли? Интересная комбинация - не снимающийся ошейник и брюлики.
– Опа. Маячок, смотри.
Атаки случаются со мной без всякой логики. В совершенно неожиданных ситуациях. Я покрываюсь холодным потом, тело
Чувствую, как мою руку перехватывают. А потом сжимаю на запястье. Пульс долбит в чужие пальцы как отбойный молоток.
– Псих, стоп. Отпусти её, - отталкивает его руки Йода.
– Сейчас, погоди...
– словно его отвлекают от интересного дела.
Кислород заканчивается совсем, и я судорожно втягиваю порцию воздуха. И кажется сейчас наконец-то отключусь.
– Тормози, сказал. Убери руки от нее. Спокойно...
– за спальник поднимает меня Йода в положение сидя.
– Тебя никто не трогает. Дыши. По квадрату, - напоминает он.
– Всё хорошо.
Отходят. Поглядывая на меня, тихо разговаривают.
Рассматривают то, что вытащили из моего ошейника. Это чтобы следить?
Заворачивают маячок в фольгу.
Меня отпускает. Но накрывает слабостью и опять начинают стучать зубы. Псих пытливо смотрит мне в глаза.
Стыдно и неловко. Отвожу взгляд.
Он возвращается.
– Тебя никто тут не тронет. Отвечаю. И лично прослежу.
Накрывает спальником.
– Но в баню идти придется. Больную мы тебя точно не дотащим. Будешь меня слушаться, будет всё хорошо.
Я это уже слышала. И хорошо не было!
Но выбора нет...
Глава 20 - Кнопка эвакуации
Костер наконец догорел. Его жгли часа два не меньше.
Мы успели поесть. Парни доделали навес и настил.
Солнце окончательно село. И свет - только от двух костров в центре лагеря.
А баня чуть в стороне. Там темнота… Я не вижу, что они делают, только слышу голоса инструкторов:
– Лапником сметаем остатки углей и пепел. Чтобы никто не угорел. Из него же, выстилаем густой ковер.
Лапника целая гора... И запах хвои достает даже до меня.
Я очень вымотана, замёрзла и хочется спать. Надеюсь, это все будет быстро…
В чем они собрались носить воду, я не знаю. У нас только маленькие плоские котелки.
– Над камнями возводим каркас - два на два. Четыре тонких ствола по периметру. Сверху крест - как распорка. Он же - для сушки одежды, чтобы было где ее развесить на ночь. Очаг из раскаленных камней размещаем в дальний угол. И обтягиваем каркас тентовой тканью.
Уносят туда непромокаемый навес.
– Стены внутри и снаружи застилаем лапником. Сверху на конструкцию накидываем спальники, можно и без них, но с ними температура
– Ну, кто первый?
– Девочек вперёд, - голос Радио.
Встряхиваюсь.
– Ну я не знаю, как вот её...
– с сомнением говорит в темноте Йода.
– Одну нельзя. Может отключиться.
– С нами пусть идёт, - Честный.
– Харя треснет, - язвит Псих.
– Короче, Йода, мне ваша эта вся психопанорама сейчас до звёзды. Нет у нас сейчас девочек, есть бойцы, выловленные из реки. Греем. Трипы и истерики отложим на мирное время. Согреется - пожалуйста, любые ПА. Хоть всю ночь рыдает!
Идёт ко мне, расстегивая по дороге бушлат.
– Пей, - подаёт воду.
Послушно делаю несколько глотков.
Он раздевается...
В одежде он как медведь, здоровый и массивный, без нее... Без нее тоже груда мышц, но уже не медвежьей комплекции. Скорее, как... стафф!
– вспоминаю соседского кобеля. Мускулистого, активного и умеющего делать красивые стойки для конкурсов.
Псих не делает красивых стоек. Хотя мог бы... Мог.
Я не боюсь мужских тел. У танцоров тела - инструмент. Я с детства живу в культуре тел. Я боюсь мужских глаз. Из них иногда сочится такая мерзость, что никакое тело не может быть поганее.
В глазах Психа нет ничего. Там пусто, спокойно. И никакого интереса ко мне.
– Отвернулись.
И он не поворачивается, чтобы проверить - отвернулись ли.
Наверное, как и я уверен, что все сделают это.
Он так властно и уверенно даёт эту команду, что даже я рефлекторно пытаюсь отвернуться, стоя в своем мешке и стараясь держать равновесие.
– Ты то куда?
– цокает он.
Распахивает свой бушлат.
– Скинула спальник, надела бушлат, - смотрит мне в глаза.
Опуская взгляд, дёргаю за замок, позволяя ему упасть вниз.
Его бушлат мне по колено.
Подхватывая, поднимает и уносит на руках в темноту. К бане.
Я ненавижу неопределенность. Это любимая игра Алишера - неопределенность.
И сейчас у меня сосет под ложечкой от непонимания, что будет там.
Не потому что я боюсь, просто такие фантомные боли у моей психики.
Ставит возле входа в маленький квадратный шатер на лапник.
Стягивает с меня бушлат. Здесь очень темно. Но я все равно прикрываю грудь. Очень холодно...
– Давай, внутрь. Заползаешь на коленях. Ложишься на спину. Дышишь. Терпишь...
От этих инструкций мне хочется рыдать. Но он же про другое, правда?
– Как только чувствуешь, что едет крыша, сжимаешь мою руку.
Отодвигает ткань, открывая черноту входа. Послушно опускаюсь на колени. В лицо удар горячей волной.
Мне кажется, я попадаю в пекло… Мозги в это же мгновение перестают соображать. Жмурюсь, пряча глаза от жара.
– На спину.
Лапник колется. Жар обжигает лёгкие. От концентрации хвои дышать невозможно!