Сломанные сны

Скариани Аделина

Никки вновь собиралась возразить, но Акабаяши приложил палец к губам, отрицательно покачав головой.

— Сейчас, Никки. Не заставляй меня насильно тащить тебя в машину. Это работа, а не твои личные интересы.

— А мне нравятся ваши силовые методы, — подмигнув, Никки вскочила с кровати, юркнув к шкафу.

Но Акабаяши не уходил, и Никки по-строгому проворчала:

— Мне одеться нужно.

— Я ведь уже сказал, что я там не видел?

Но на подобный аргумент на голову мужчины приземлилась рубашка Никки, перекрывающая обзор.

— И кто теперь из

нас жестокий? — раскатисто рассмеялся мужчина. — Ты отбираешь у меня эстетическое наслаждение женской красотой.

Крутая лестница, что вела во тьму подпольного мира, нисколько не вызвала удивления, судя по тому, насколько спокойно Никки отправилась по указанному пути, лишь по-снобски разглядывая заплесневелые стены, что источали жуткий холод, непроизвольно вызывающий мурашки.

Единственная лампочка сиротливо висела в углу коридора у лестницы, но дальше дорога постепенно погружалась во мрак, и Никки то и дело оборачивалась назад, словно ища поддержку у Акабаяши.

— Что, юная леди, ожидала увидеть пятизвездочный отель? — со смешком озвучил её мысль Управляющий.

— И почему переговоры нельзя проводить как все? Хотя бы в каком-нибудь закрытом ресторане или клубе?

— Ну, с утра пораньше они ещё все закрыты, знаешь ли.

— Ага, зато подвал всегда ждет с распростертыми объятиями в любое время дня, — наигранно закивала Авакусу.

Дорога закончилась, и Никки столкнулась с железной дверью, отойдя назад.

Как подобает джентльмену, Мизуки распечатал все замки и отворил скрипящую дверь, пропуская даму вперед. Момент истины настал. Никки прошла вперёд, он следом за ней, тут же закрыв дверь, что ударила подобно молоту судьи в тот момент, когда Авакусу остановилась напротив стоящего посередине стула с привязанной к нему девушкой.

Акабаяши затаил дыхание, не отрывая взгляда от спины Никки, она даже не вздрогнула, не напряглась, хоть он и не видел её лица, но зато она прекрасно видела собственное лицо — лицо Куклы Вуду. И он ожидал любой реакции, кроме той, что последовала следом. Авакусу одним прыжком оказалась у столика с «аргументами беседы», и, схватив бойцовский нож, круто развернулась, рванув на Акабаяши. Злостное рычание вырвалось из-за сомкнутых зубов, янтарные глаза горели искрами взбешенного зверя. Она замахнулась со всей силой под отчаянный рык, но мужчина ловко перехватил удар и, вывернув руку девушки, сбил её с ног, отправив целоваться с холодной стеной, о которую она больно ударилась, но не прекратила вырываться. И первые слова, что вырвались криком были:

— Что вы с ней сделали?!

Сколько боли и искреннего негодования в них скрипело сталью. Словно она увидела самого близкого человека при смерти. Акабаяши выбил нож из руки, вывернув сустав. Хруст отдался вместе с коротким вскриком, и Никки обмякла на мгновение.

— Ну вот, а я-то надеялся на трогательное воссоединение, а вы, значит, уже знакомы, — Акабаяши сильнее вжал Никки в стену, надавив на позвоночник, но та не оставляла попыток, пытаясь сделать выпад назад.

— Отпустите меня немедленно!

— Нет, дорогая,

сначала ты мне всё расскажешь. Итак, кто ты такая? И самое главное, кто девушка, о которой ты так печёшься? Мы ведь не хотим, чтобы я применил в действии тот милый наборчик. Как твоё настоящее имя?

— Идите к черту!

Хриплый рык вырвался из груди, кажется, Никки готова была пожертвовать собственными костями, чтобы вырваться из захвата.

— Никки, хватит! — отрезвляющий слабый выкрик, давшийся с трудом, прозвучал со стороны стула.

Удивленный Акабаяши обернулся, не отпуская свою заложницу, что тут же прекратила сопротивляться. Пришедшая в себя Кукла Вуду тяжело дышала, уставшими глазами побитой собаки умоляюще смотря в их сторону.

— Прекрати, Никки, — повторила она.

— Что значит прекрати? Что он с тобой сделал? Тебя били? — истерично прокричала Никки, снова теша попытки выбраться из захвата.

— Да успокойся же ты наконец! Со мной ещё ничего не сделали! Я только пришла в себя!

Милая беседа тут же оборвалась неловкой паузой, две девушки, явно постепенно обретающие ясность ума, начали осознавать, что они сейчас не в лучшем положении для дружеской беседы.

— Искренне неудобно прерывать вашу светскую беседу, но я здесь, знаете ли, не на чай вас привел. — Акабаяши, не отпуская Никки, развернулся к Кукле, как к самой адекватной на данный момент.

Кукла потупила взор, тяжело вздохнув, после чего побеждённо и иронично изрекла:

— Вы правы, я расскажу вам всю правду.

— Замолчи! Ты что, спятила, — вмешалась Никки. — Хочешь пустить все труды коту под хвост?

— Коту под хвост? — ”Кукла”, найдя силы, повысила тон в ответ. — Разуй глаза, в каком мы положении! Нас схватили! Обеих! Все уже кончено!

Никки сжала челюсти, зажмурив глаза, и уперлась лбом в сырую стену, спрятав лицо, лишь плечи содрогались от невидимых всхлипов.

— Итак, это, значит, настоящая Авакусу Никки, — вынес вполне логичное заключение якудза, чуть ослабив хватку. — Ну, а ты кто тогда? Кукла Вуду и?..

— Нет, — Кукла Вуду отрицательно покачала головой, с полной уверенностью взглянув в глаза мужчины, и ровным голосом заявила: — Я не Кукла Вуду. Настоящая Кукла находится в ваших руках. Я Dolly, долгое время играющая роль Авакусу Никки, простая барыга из семьи Акатацу, известная десять лет назад как Авакусу Мики.

Одиноко висящая лампочка замигала, словно накалившееся напряжение вот-вот могло взорвать её от столь безумных слов.

Мир без лжи — страшный мир. Только представьте, если каждый начнёт говорить правду. Останутся ли тогда отношения между людьми? Или же все возненавидят друг другу за истину, которую они предпочитают не видеть?

Мир без лжи — лживый мир.

Покажите хоть одного человека, не солгавшего ни разу, и я вознесу его на пьедестал как ханжеского гуру.

Одна маленькая ложь порождает цепную реакцию из бесконечного вранья, которая делает из нас патологических лжецов.

Человек, что признаёт свою ложь, можно ли считать его честным за то, что он не побоялся признать себя лжецом?