Сломленная
Шрифт:
Я отрицательно качаю головой.
— Ты никогда не был такой, как она.
— Может быть, не так плох, как она, но я причинил тебе боль, потому что чувствовал себя дерьмово из-за того, что не защитил Джули. Я набросился на того, кто был мне дорог, чтобы почувствовать себя лучше. Может, это и не одно и то же, но чертовски близко.
Я не пытаюсь отрицать правду, стоящую за его словами. Да, он действительно пытался причинить мне боль, но нет, он не такой, как моя мать. Он никогда не мог быть таким жестоким. Снова качая
— Заткнись.
Он усмехается, прежде чем еще раз сжать мою руку.
— Мои губы запечатаны.
Я подмигиваю ему, прежде чем выпрямиться на стуле. Мысли вихрем проносятся у меня в голове. Так много всего произошло за последнюю неделю, что мой разум не может все это уладить. На следующий день после того, как мы поженились, Брэндон потребовал, чтобы я подала судебный запрет против моих родителей. Я спорила, зная, что это ни к чему хорошему не приведет, но Брэндон спорил дольше и громче, так что я, наконец, сдалась.
Удивительно, но охранный ордер против моей матери был выдан в течение двадцати четырех часов после подачи документов. Ее многочисленные телефонные звонки, письма с угрозами и ожидаемый судебный иск — все это давало основания для немедленного вынесения приговора. В любом случае неудивительно, что приказ в отношении моего отца был отклонен. Не было найдено никаких прямых доказательств, которые связали бы его с действиями моей матери, поэтому у судьи не было другого выбора, кроме как отклонить наше ходатайство.
Все ожидали, что мои родители откажутся от своего дела, как только моей матери вручат документы, но я знала лучше. Я знаю своих родителей, и знаю, что они не сдаются, когда чего-то хотят. Они сделают то, что должны, чтобы получить желаемое, особенно если то, чего они хотят — это я.
Брэндон кладет руку мне на плечо, пока мы сидим в ожидании выхода судьи.
— Я бы никогда никому не позволил забрать тебя у меня. Ты ведь знаешь это, Леди Баг, не так ли?
Я знаю, что он не позволил бы. У меня нет сомнений, что Брэндон будет бороться зубами и ногтями, чтобы удержать меня подальше от моих родителей. Если бы был какой-то способ уберечь меня, он нашел бы его, но на этот раз он, возможно, не сможет спасти меня. Как бы я ни боялась за себя, я больше беспокоюсь за Брэндона. Если мои родители победят, это опустошит его.
Пряча свой страх за улыбкой, я смотрю в его прекрасные глаза.
— Я знаю.
Мы снова замолкаем, оставляя меня наедине со своими мыслями. Мои нервы снова берут верх, и я начинаю ерзать на своем месте. Брэндон кладет свободную руку мне на колено как раз в тот момент, когда входит судья.
— Успокойся, детка.
Судья садится и немедленно ударяет молотком.
— Давайте начнем это издевательство.
— Ваша честь, я возражаю… — начинает адвокат моих родителей, но его
— Мы еще даже ничего не начали. Против чего, черт возьми, Вы можете возразить?
— Похоже, у Вас какое-то предвзятое представление об этом деле.
— Я немного покопался в этом деле и обнаружил несколько довольно интересных вещей, — говорит он адвокату, затем переводит взгляд на мою мать. — Похоже, Ваши деньги и власть распространились повсюду, но они не купят Вам того, чего Вы хотите в моем зале суда.
— Ваша честь, мать мисс Дэниелс просто беспокоится о своей единственной дочери. — Адвокат моих родителей пытается снова, но судья не соглашается.
— И еще кое-что: Бетани Уолкер больше не мисс Дэниелс. Теперь она замужняя женщина и решила взять фамилию своего мужа. С этого момента к ней будут обращаться «миссис Уолкер».
— Они недолго будут женаты, — кричит мама, метая кинжалы в меня и Брэндона.
Ее слова заставляют мое тело напрячься, и я издаю тихий стон страдания. Брэндон притягивает меня ближе к себе и шепчет:
— Ш-ш-ш, детка.
Я наблюдаю, как адвокат жестом просит мать замолчать, затем поворачивается обратно к судье.
— Извините, ваша честь. Я не знал о ее изменении семейного положения.
Судья вопросительно приподнимает бровь.
— Это удивительно, поскольку ее фамилия по мужу указана в ордере о ее защите, который был вручен Вашей клиентке.
Адвокат моей матери дергает головой в ее сторону. Я наблюдаю, как он произносит одними губами слова: «Какого черта», и прищуривает глаза. Он снова поворачивается к судье и говорит:
— Можно мне минутку, чтобы поговорить с моей клиенткой, прежде чем мы продолжим?
Судья качает головой.
— Нет. Все, о чем Вам нужно поговорить с ними, должно было быть сказано до того, как я вошел в эту комнату.
— Но я не был осведомлен обо всех фактах, связанных с этим делом, до того, как пришел сюда сегодня.
— Это не моя проблема. Это не проблема мистера Фридмана, — говорит судья, указывая на моего адвоката. Затем он указывает на меня. — Это определенно не проблема миссис Уолкер.
— Ваша честь, пожалуйста, — бормочет он.
Судья качает головой и скрещивает руки на груди, давая понять всему суду, что решение было окончательным.
Следующие двадцать минут мы проводим с адвокатом моей матери, пытающимся выполнить свою работу, и при этом не получить обвинение в неуважении к судье. Мистер Фридман, с другой стороны, откидывается на спинку стула и улыбается. Когда он смотрит на меня и подмигивает, я чувствую, как тяжесть мира спадает с моих плеч.
Я наклоняюсь к Брэндону и шепчу ему на ухо:
— Они проиграют.
Он улыбается и целует меня в лоб.
— Я же говорил тебе, Леди Баг. Ты моя. Никто никогда не заберет тебя у меня.