Сломленная
Шрифт:
— Леди Баг, что ты со мной делаешь? — спрашивает он, его голос полон благоговения.
Я отпускаю мертвую хватку с его рубашки, о которой даже не подозревала, и обвиваю руками его тело, сокращая последнее расстояние, которое было между нами. У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его эрекция упирается мне в живот, и я должна заставить себя не отпрыгнуть от него.
Это Брэндон. Мой Брэндон. Он не собирается причинять мне боль.
— Поцелуй меня? — мой голос дрожит, и я не уверена, вызвано ли это страхом или желанием, но он, не колеблясь,
На этот раз мои руки бегают вверх и вниз по твердым мышцам его спины, обрисовывая контуры его узкой талии и широких плеч. Я хочу большего. Мне нужно почувствовать его кожу. Он такой теплый под моими пальцами, и я хочу быть ближе к нему. Я вожусь с пуговицами на его рубашке, мои руки дрожат так сильно, что я едва могу удержать маленькие диски. Я стону от разочарования, а Брэндон смеется.
— Позволь мне, — говорит он, отступая немного и ловко снимая рубашку. У меня перехватывает дыхание, когда я получаю близкий и личный взгляд на совершенство. Святое дерьмо, он даже сексуальнее, чем я думала в тот день, когда мы ходили в цирк. Мои щеки вспыхивают, вспоминая, что я представляла в тот день, видя его с ребенком на руках.
— Что означает этот взгляд?
— Хм… Я… — слова не приходят, поэтому я как бы машу руками перед ним, указывая на него и все его мышцы.
Его смех наполняет комнату и согревает мое сердце, но это не тот дразнящий смех. Он полон радости, и я не могу сдержать улыбку, которая расплывается по моему лицу в ответ. Я чувствую себя такой свободной в этот момент, что, даже не задумываясь, протягиваю руку за спину, расстегиваю молнию на платье и спускаю его вниз по телу, чтобы оно образовало лужицу у моих ног. Смех Брэндона мгновенно прекращается, и выражение его лица становится непроницаемым. Нервозность начинает овладевать им, когда его глаза обшаривают мое тело.
Боже, что, если он сочтет, что мне чего-то не хватает?
— Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел.
Мои щеки вспыхивают от его слов, и руки мгновенно перемещаются, чтобы прикрыться. Я никогда не была способна переносить похвалу. Единственный человек, который когда-либо говорил подобные вещи, был Дин, и даже тогда он использовал эти слова как наказание. Брэндон хватает меня за руки и смотрит мне в глаза.
— Тебе не нужно прятаться от меня. Никогда не прячься от меня. — Слеза скатывается по моей щеке, когда я киваю.
Он подводит нас к кровати, затем поднимает меня, осторожно укладывая. Его рука тянется к поясу своих брюк, и он смотрит на меня с вопросом в глазах. Он ждет, чтобы увидеть, согласна ли я со следующим шагом, и этой вежливости достаточно, чтобы я кивнула в знак согласия. Он снимает брюки, оставляя на месте боксеры, хотя они никак не скрывают огромную выпуклость. От одного взгляда на это у меня пересыхает во рту, как в Сахаре. Он забирается на кровать, устраиваясь рядом со мной. Мой взгляд все еще не отрывается от его промежности. Честно говоря, не могу сказать, напугана ли я, в шоке, взволнована или какая-то сумасшедшая комбинация всего этого. Я не могу поверить, что это происходит.
Брэндон проводит кончиками пальцев по изгибу моего бедра и обводит ими живот. Движение должно щекотать,
— Еще, пожалуйста? — я даже не узнаю свой голос, когда отстраняюсь от его поцелуя, умоляя его помочь облегчить нарастающую боль. Я знаю, что это значит, но я никогда не позволяла своему телу почувствовать это. Мне и раньше навязывали удовольствие; это не было нормой, в основном Дин не хотел ничего, кроме собственного освобождения. Однако были времена, когда он садистски вызывал реакцию моего тела. Это были те моменты, которые причиняли боль больше всего; это полное предательство моего собственного тела. Я выбрасываю мысли из головы, отчаянно желая вернуться в момент здесь, с Брэндоном.
У меня перехватывает дыхание, когда тепло охватывает мой сосок. Мои глаза открываются и осматривают сцену. Рот Брэндона прильнул к моему соску, и он нежно посасывает его. Я чувствую, как его язык скользит по чувствительной коже, и при каждом движении волна удовольствия проносится к моему естеству. Вместо того, чтобы облегчить боль, он усиливает ее. Он отпускает меня только для того, чтобы проложить дорожку к другой моей груди, проявляя к ней такое же внимание.
— У тебя чертовски идеальная грудь, — хвалит он между облизываниями. — И посмотри на эти красивые розовые соски, — говорит он, перекатывая один между пальцами, в то время как другой всасывает в рот. Я выгибаю спину, стремясь к большему, пока с моих губ срываются низкие стоны. Его пальцы оставляют мой сосок и скользят вниз по животу, заставляя мою кожу покрыться мурашками. Он поднимает голову, глядя мне в глаза и оценивая мою реакцию, когда его палец проскальзывает прямо под резинку моих трусиков.
Я приподнимаю бедра, давая ему понять, без сомнения, что это то, чего я хочу. И на случай, если этого было недостаточно, я тянусь к нему, оглядываясь на его лицо, когда моя рука достигает резинки его боксеров. Я не колеблюсь, как это делает он. Я провожу пальцами под резинкой, нащупывая его кончик. Образуется капелька влаги, и я осторожно провожу по ней пальцем, прежде чем обхватить его рукой.
— Бл*дь… — рычит он. — Бетани, ты не обязана… — он замолкает, когда я робко глажу его по всей длине.
— Но я хочу, — шепчу я.
Его губы снова прижимаются к моим, и его пальцы проникают глубже в мои трусики, находя мою влажную дырочку. Он нежен в своих прикосновениях, исследуя меня. Он обводит мой клитор, а затем скользит пальцами ниже, медленно входя в меня одним толстым пальцем. У меня перехватывает дыхание, когда мои стенки растягиваются вокруг него. Его большой палец снова находит мой клитор, и он подталкивает меня к разрядке. Моя рука все еще поглаживает его, чередуя нежное давление с твердым захватом, и его бедра толкаются в мою ладонь. Я наслаждаюсь властью, которую чувствую, когда приношу ему удовольствие.