Сломленная
Шрифт:
— К черту это. Нам нужно поговорить. — Его голос тверд и полон гнева.
Могу сказать, что они оба на взводе, и я знаю, что мне нужно остановить это, пока все не вышло из-под контроля. Скользя за Шейном, боясь приблизиться к Брэндону, я использую каждую унцию мужества, которая у меня есть, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
— Нет, нет, мы не будем говорить. Ранее ты совершенно ясно выразился. Нам больше не о чем говорить.
Он делает шаг ко мне.
— Вот тут ты ошибаешься, Леди Баг. Нам еще о многом нужно поговорить.
Я снова качаю головой,
Нет, нет, нет…
— Пожалуйста, не сопротивляйся.
— О чем ты говоришь? — бормочет он, прежде чем его окружают братья Гибсон.
— Шейн, уведи Бетани отсюда. Нам с Брэндоном нужно поговорить, — говорит Джейс, не сводя глаз с Брэндона.
Я пытаюсь сделать шаг вперед, но Шейн блокирует меня.
— Ты должна позволить им разобраться с этим, Бетани.
— Я не хочу, чтобы они дрались.
Шейн берет меня под руку — мое тело прижимается к нему — и начинает вести меня к мастерской их отца.
— Они не собираются драться, просто немного поболтают.
Я поднимаю глаза и пристально смотрю на него.
— Для меня это не было похоже на беседу.
— Пошли, — говорит он, подталкивая меня вперед.
Я все еще слышу, как Джейс и Брэндон спорят, пока мы уходим, и я знаю, что это моя вина. Не успеваю я опомниться, как начинаю плакать, на самом деле, даже рыдать.
— Что случилось, Бетани? Что такого сделал Бран, что так сильно тебя расстроил? — спрашивает Шейн, когда мы входим в мастерскую.
— Это не он. Это все я. Важный день Джули испорчен из-за меня.
— С чего ты взяла?
Я указываю на дверь, через которую мы только что прошли.
— Ее муж и ее брат ссорятся.
— Нет, это не так. Могу гарантировать, что ни один из них не нанесет удар. Они оба любят Джули и не захотят причинить ей боль.
— Я тоже не хотела.
Он притягивает меня к себе.
— Как ты причинила боль Джули? Расскажи мне, что случилось?
Я медленно качаю головой.
— Не знаю.
— Чушь собачья, — говорит он с усталой улыбкой. — Что-то случилось, что так расстроило тебя. А теперь расскажи мне, что это было.
Я отстраняюсь от него, отчаянно нуждаясь в некотором пространстве.
— Ничего. Я просто слишком остро отреагировала.
Не хочу, чтобы он знал, насколько я не контролирую свои эмоции. Не хочу, чтобы он знал, что слова, сказанные Брэндоном, ранили меня до глубины души. Никто никогда не узнает, что я была влюблена в образ мужчины, которого никогда не встречала, или что он уничтожил этот образ в течение нескольких минут после того, как заговорил со мной в первый раз.
Шейн подходит ко мне и кладет руки на мое лицо. Мне удается не вздрогнуть от его прикосновения.
— Нет, это не так. Каждый имеет право на свои чувства. Я знаю, что это из-за Брэндона. Очевидно, он причинил тебе боль. А теперь скажи мне, что он сделал, чтобы я мог пойти и надрать ему задницу, не чувствуя за это вины.
Я смотрю
Он идеален, слишком идеален для такой, как я.
— Ты считаешь меня отвратительной?
Не уверена, почему задала этот вопрос. Казалось, это просто выскочило у меня изо рта. Это вопрос, который я задаю себе уже много лет, но никогда никого не спрашивала, что они думают. После того что случилось сегодня с Брэндоном, мне просто нужно было услышать ответ от другого человека.
Его руки сжимаются на моем лице, а глаза наполняются гневом.
— Брэндон сказал тебе, что ты отвратительна? — рявкает он.
— Нет, он этого не говорил, но могу сказать, что он думал именно об этом. Дин всегда говорил мне, что я никому не буду нужна. И все всегда будут знать, кто я на самом деле, — заканчиваю я шепотом.
— И кто же ты на самом деле? — спрашивает Шейн, пока его глаза изучают мое лицо.
Я все еще слышу, как слова Дина эхом отдаются в моей голове.
— Я мусор. Я отвратительна. Я недостаточно хороша для того, чтобы кто-то когда-нибудь полюбил меня по-настоящему.
— Это неправда. Твой брат был сумасшедшим ублюдком. Прости, что говорю это, но мир стал лучше без него. — Я смотрю, как Шейн наклоняет свое лицо к моему и поднимает мой подбородок к своему лицу. — Ты не мусор, и я знаю кое-кого, кто мог бы любить тебя больше, чем ты, бл*дь, можешь себе представить.
— Кто?
Его лицо так близко к моему, что я чувствую его дыхание на своей щеке.
— Я.
— Ты?
— Да, Бетани. Я мог бы легко влюбиться в тебя, если бы ты только дала мне половину шанса, — говорит он с улыбкой.
— Почему? — мой мозг не работает. Одно слово за раз — это все, с чем я могу справиться.
— Что?
Беспокойство нарастает, когда я осознаю последствия его слов. Мужчины не любят меня, по-настоящему. Мужчины, которые должны были любить меня больше всех, не сделали ничего, кроме как причинили мне боль. Я изо всех сил стараюсь не показывать, какие мысли проносятся у меня в голове, но я не знаю, насколько я убедительна. Я чувствую, что дышу слишком тяжело, как будто каждого глотка кислорода недостаточно. Наконец я снова выдыхаю вопрос:
— Почему?
Замешательство омрачает его лицо.
— Что «почему»?
Я едва держусь, сдерживая беспокойство, которое испытываю, сжимая кулаки и концентрируясь на ощущении, как мои ногти впиваются в ладони. Легкое жало удерживает меня на земле здесь и сейчас.
— Как может кто-то вроде тебя полюбить кого-то вроде меня?
— Бетани, ты самый милый человек, которого я когда-либо встречал. Ты сделаешь все, чтобы помочь тем, кто тебе дорог, и ты также одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. Любой мужчина мог бы влюбиться в тебя, — заканчивает он шепотом, нежно прижимаясь своими губами к моим.