Слова сияния
Шрифт:
Гудение в ритме благоговения усилилось, некоторые начали петь. Эшонай купалась в лучах славы.
Она намеренно игнорировала голос глубоко внутри себя, который вопил от ужаса.
Дневник Навани: конструкции с фабриалами
ЧАСТЬ 3. Смертельно
ГЛАВА 35.
Овладев природой всех уз, они дали им имя — связь Нэйхел, учтя влияние на души, оказавшиеся в ее власти. В том описании все ордены оказались объединены с силами, которые заставляют существовать сам Рошар, — десятью волнами, идущими по порядку, по две для каждого ордена. В этом свете можно заметить, что любой орден при необходимости разделяет одну волну с каждым из соседей.
Адолин выпустил свой Клинок Осколков.
Владение оружием заключало в себе нечто большее, чем простую практику стоек и усиливающуюся привычку к слишком легкому фехтованию. Хозяин Клинка учился управлять и использовать саму связь. Учился приказывать Клинку оставаться на месте, даже если его выпустили из рук, учился призывать его назад из рук тех, кто мог его поднять. Учился тому, что человек и меч были, в какой-то степени, едины. Оружие становилось частью твоей души.
Адолин умел контролировать свой Клинок таким образом. Обычно. Сегодня же оружие исчезало почти сразу после того, как он выпускал его из пальцев.
Длинное, серебристое лезвие превратилось в белый пар, сохранив свою форму только на краткий миг, как кольцо дыма, и разлетелось облачком переплетающихся белых струй. Адолин зарычал от досады, шагая взад-вперед по плато, и вытянул руку в сторону, чтобы снова призвать оружие. Десять ударов сердца. Временами они казались ему вечностью.
Принц был одет в свои Доспехи без шлема, который он оставил на верхушке ближайшего камня, и поэтому волосы свободно развевались на раннем утреннем ветерке. Он нуждался в Доспехах; его левое плечо и бок были сплошным багровым синяком. Голова все еще болела от падения на землю во время атаки убийцы прошлой ночью. Без Доспехов у него не было бы и малой толики сегодняшней подвижности.
Кроме того, Адолину требовалась их сила. Он продолжал посматривать через плечо, ожидая, что там окажется убийца. Юноша не ложился спать всю вчерашнюю ночь, просидев на полу возле комнаты отца, одетый в Доспехи, скрестив руки на коленях и жуя гребнекорник, чтобы не заснуть.
Однажды его подловили без Доспехов. Больше это не повторится.
«И что ты сделаешь? — подумал Адолин, когда его Клинок появился вновь. — Будешь носить их постоянно?»
Такие вопросы задавала рациональная часть его разума. Но сейчас он не хотел быть рациональным.
Адолин стряхнул с Клинка конденсат, а затем крутанулся и с силой метнул оружие, передавая ему мысленную команду не исчезать. И снова меч распался туманом почти сразу после того, как вырвался из пальцев. Клинок не пролетел даже половины
Что с ним не так? Он овладел мысленными командами для Клинка много лет назад. Правда, Адолин не часто практиковался в метании своего меча — подобные вещи были запрещены на дуэлях, и он никогда бы не подумал, что ему понадобится использовать такой трюк. Это было до того, как он оказался в ловушке на потолке коридора, неспособный толком поразить убийцу.
Адолин подошел к краю плато, уставившись на пересеченную местность Разрушенных равнин. Группа из трех охранников наблюдала за ним неподалеку. Смехотворно. Что сделают три мостовика, если Убийца в Белом вернется?
«Каладин кое-чего стоил в атаке, — подумал Адолин. — По крайней мере, больше, чем ты».
Этот парень действовал подозрительно успешно.
Ренарин говорил, что Адолин несправедливо относится к капитану мостовиков, но с этим человеком что-то не в порядке. Необычность выражалась не в его отношении — Каладин всегда держал себя так, что казалось, будто он разговаривает с тобой, словно делает одолжение. Он всегда был мрачно настроенным по отношению ко всему, злым на весь мир. Неприятный человек, чего уж непонятного, но Адолин знал многих неприятных людей.
Каладин был еще и странным. Но Адолин не мог объяснить, в чем дело.
Что ж, все-таки люди Каладина просто выполняли свой долг. Не имело смысла срываться на них, поэтому он одарил охранников улыбкой.
Клинок Осколков снова скользнул Адолину в руку, слишком легкий для своего размера. Принц всегда чувствовал некую силу, когда держал его. Никогда раньше Адолин не ощущал себя беспомощным в Осколках. Даже когда был окружен паршенди, даже когда определенно должен был умереть, он все равно чувствовал силу.
Куда подевалось это ощущение теперь?
Он развернулся и метнул оружие, сосредотачиваясь, как учил его Зейхел годы назад, посылая четкую команду Клинку — представляя, что он хотел, чтобы тот сделал. Не исчезая, Клинок полетел вперед, поблескивая и вращаясь в воздухе, а затем воткнулся по рукоять в один из камней. Адолин выпустил из легких задержанный воздух. Наконец-то. Он отпустил Клинок, и тот превратился в туман, который вытек подобно крошечной реке из оставленного отверстия.
— Идем, — сказал он своим телохранителям, подобрав шлем, и направился к военному лагерю.
Как и следовало ожидать, край кратера, являвшийся лагерной стеной, был больше всего выветрен здесь, с восточной стороны. Лагерь расположился так, будто расплескалось содержимое разбитого яйца черепахи, и спустя годы даже начал сползать вниз, на ближайшие плато.
Из этого оползня цивилизации появилась довольно странная процессия. Община ардентов, одетых в мантии, пела в унисон. Их окружали паршмены, которые несли большие шесты, направленные вертикально вверх, как копья. Между шестами мерцала шелковая ткань, добрых сорока футов [32] шириной, слегка колеблясь на ветру и скрывая что-то в центре.
32
Приблизительно 30,48 м