Слова сияния

Сандерсон Брендон

— Он сделал тебе больно? Бездна! Я убью его! Я пойду к кронпринцу и...

— Он ничего мне не сделал, — ответила Шаллан. — Пожалуйста, Балат, дай твой нож. Тот, что подарил отец.

Балат взглянул на свой пояс.

— Зачем он тебе?

— Он стоит хороших денег. Я собираюсь обменять его на Джушу.

Брат опустил руку на нож в защитном жесте.

— Джушу сам сложил себе погребальный костер, Шаллан.

— Именно это сказал отец, — ответила девушка, вытерев слезы, и встретилась взглядом с братом.

— Я... — Балат оглянулся

через плечо в том направлении, куда увели Джушу. Он вздохнул, отстегнул ножны от пояса и протянул ей. — Этого не хватит. Они сказали, что он должен почти сотню изумрудных брумов.

— У меня еще есть ожерелье.

Виким, потихоньку пьющий вино, потянулся к поясу и снял свой нож. Он положил его на край стола. Шаллан подхватила кинжал, пробежав мимо, и поспешила наружу. Сможет ли она настичь тех людей вовремя?

На улице она заметила, что повозка не успела отъехать далеко. Девушка поспешила следом так быстро, как могла, поскальзываясь на выложенной булыжником подъездной дорожке, и дальше, мимо ворот, по дороге. Шаллан не могла похвастаться скоростью, но то же самое можно было сказать и о чуллах. Немного приблизившись, она разглядела, что Джушу привязали за повозкой, и он шел пешком. Он не поднял взгляда, когда Шаллан пробежала мимо.

Повозка остановилась, и Джушу упал на землю, свернувшись калачиком. Высокомерный темноглазый мужчина распахнул дверцу, чтобы взглянуть на Шаллан.

— Он послал ребенка?

— Я пришла сама, — ответила она, вытащив кинжалы. — Пожалуйста, взгляните какая отличная работа.

Мужчина выгнул бровь и жестом приказал одному из своих спутников спуститься и принести кинжалы. Шаллан расстегнула ожерелье и опустила его в руки мужчины вместе с двумя ножами. Мужчина вытащил один из ножен и стал рассматривать, пока Шаллан, полная тревоги, ждала, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты плакала, — произнес мужчина, сидящий в повозке. — Так дорожишь им?

— Он мой брат.

— И? Я убил своего брата, когда он пытался меня надуть. Не стоит позволять родственным отношениям туманить разум.

— Я люблю его, — прошептала Шаллан.

Мужчина, разглядывающий кинжалы, вложил их обратно в ножны.

— Это шедевры, — признал он. — Я оценю их в двадцать изумрудных брумов.

— А ожерелье? — спросила Шаллан.

— Простое, но алюминиевое, а следовательно, изготовленное с помощью преобразования, — сказал мужчина боссу. — Десять изумрудов.

— Все вместе — половина того, что должен твой брат, — проговорил мужчина в повозке.

Сердце Шаллан ушло в пятки.

— Но... что вы с ним сделаете? Если продать его как раба, вы не окупите такой большой долг.

— Я частенько бываю в настроении, когда мне хочется напомнить себе, что кровь светлоглазых такая же, как у темноглазых, — ответил мужчина. — Иногда полезно припугнуть остальных, напомнить им, что не стоит брать в долг, если не можешь его вернуть. Он поможет мне сохранить больше денег, чем

стоит сам, если я буду разумно выставлять его напоказ.

Шаллан почувствовала полную беспомощность. Она сжала руки, одну закрытую, другую — нет. Значит, она проиграла? Женщинам из книг отца, женщинам, которыми она восхищалась, не пришлось бы умолять, чтобы завоевать сердце такого человека. Они бы действовали с помощью логики.

Ей не слишком хорошо удавались похожие вещи. Она никогда не обучалась ничему подобному и уж точно не обладала в настоящий момент нужным характером. Но как только снова подступили слезы, девушка выдала первое, что пришло в голову.

— Таким способом он может помочь сохранить вам деньги, но, возможно, и нет. Это риск, а вы не кажетесь мне человеком, склонным рисковать.

Мужчина рассмеялся.

— Откуда тебе знать? Именно риск привел меня сюда!

— Нет, — ответила Шаллан, смутившись из-за слез. — Вы из тех людей, что получают выгоду, когда рискуют другие. Вы знаете, что обычно риск ведет к потерям. Я предлагаю вам предметы, обладающие настоящей ценностью. Возьмите их, пожалуйста.

Мужчина задумался. Он протянул руку за кинжалами, и его спутник передал их ему. Вытащив один кинжал из ножен, он начал внимательно его изучать.

— Назови мне хотя бы одну причину, почему я должен проявить жалость к парню. В моем заведении он вел себя как заносчивый обжора, не думающий о тех трудностях, в которых можете оказаться вы, его семья.

— Нашу мать убили, — ответила Шаллан. — В ту ночь, когда я плакала, Джушу сидел со мной.

Больше ей сказать было нечего.

Мужчина задумался снова. Шаллан чувствовала, как колотится сердце. Наконец он кинул ей ожерелье.

— Оставь себе. — Он кивнул спутнику. — Освободи маленького крэмлинга. Дитя, если ты мудра, то научишь своего брата вести себя более... скромно.

Он закрыл дверцу повозки.

Шаллан отошла назад, пока слуга освобождал Джушу. Затем мужчина вскарабкался на заднюю часть повозки и постучал. Экипаж двинулся дальше.

Шаллан опустилась на колени перед братом. Пока она развязывала его окровавленные запястья, он моргал одним глазом — другой заплыл синяком и уже начал опухать. Не прошло и четверти часа с тех пор, как отец объявил мужчинам, что его можно забирать, но они явно использовали это время, чтобы показать Джушу, что они думали о тех, кто не платит по счетам.

— Шаллан? — произнес он окровавленными губами. — Что произошло?

— Ты не слушал?

— У меня гудит в ушах. Перед глазами все плывет. Я... свободен?

— Балат и Виким отдали за тебя свои кинжалы.

— Милл удовлетворился столь малым?

— Очевидно, он не представляет твоей истинной ценности.

Джушу обнажил зубы в улыбке.

— Всегда остра на язык, да?

С помощью Шаллан он с трудом поднялся на ноги и захромал обратно к дому.

На полпути к ним присоединился Балат, подхвативший Джушу под руку.