Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой
Шрифт:
Потом в горнице надолго воцарилась тишина.
Под вечер Тинче пригнал скотину домой. Он был в хорошем настроении, как и всегда после грозы. Не беда, что весь вымок. Громко топая и насвистывая, он вошел в дом.
И удивился. Все молчали, и у всех были вытянутые лица. А у Нежки и Марички — заплаканные глаза. Что это значит?
У него мелькнула смутная догадка, что и он как-то причастен к этим неприятностям. Он уже пожалел, что вошел в горницу. Ему захотелось потихоньку улизнуть и не показываться до самого ужина.
— Погоди! —
— Когда? — пробормотал Тинче.
Меяч покраснел от гнева.
— Когда? Сам знаешь, когда. После полудня. Я видел тебя слуга.
— У меня убежала Пеструха.
Тут к нему потянулась тяжелая рука Меяча и схватила его за копну кудрявых волос.
— Кабы ты только Пеструху погнал и ничего больше не трогал! Будешь знать в другой раз…
Тинче получил такую затрещину, что зашатался. И если бы не затрещина с другой стороны, он наверняка растянулся бы на полу. Третьей он ждать не стал — выскочил за дверь.
За порогом он заревел во весь голос и долго клялся, что ни дня больше не останется здесь пастухом… Уж они увидят…
В этот вечер Нежка не захотела садиться за стол. Она не чувствовала голода. Когда Меячиха велела ей убираться вон, Нежка вышла в сени. Сегодня она не боялась нечистой силы. Это были сущие пустяки по сравнению с тем, что творилось в ее душе. И в конце концов, если домой нельзя, пусть ее сожрет нечисть. Пусть от нее останется только платье. И все увидят, как ее несправедливо обидели. Она не будет сопротивляться.
Но нечисть ее не сожрала. Нежка живая добралась до постели и нащупала одеяло. Она была вся мокрая, одежда прилипла к телу, но она не разделась. И ничем не укрылась. Так и легла прямо на одеяло. Никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой. Все на нее сердятся. И куклы больше нет. Она ее уже никогда не увидит.
Нежка уткнула лицо в ладони и заплакала. Это были искренние, горькие слезы всеми покинутого, несправедливо обиженного ребенка.
Наконец она успокоилась, свернулась калачиком и стала думать. Больше всего ей хотелось убежать от Меячевых. Почему мама не взяла ее с собой, когда Нежка так ее просила? И если она сейчас убежит, как мама примет ее?
В эту минуту что-то затрещало в досках фронтона. Нежка вздрогнула, подняла голову и прислушалась. Кто-то тихонько скребся, словно хотел отодвинуть деревянный засов, просунув снаружи пальцы в большую щель… Там, в стене, была еще одна дверь. К ней иногда приставляли лестницу, по которой носили на чердак клевер.
Нежка села и с таким напряжением стала вглядываться в темноту, что почувствовала боль в глазах. Действительно, дверь слегка приоткрылась, так что можно было уже увидеть слабый отсвет ночного неба. Холодок пробежал у нее по всему телу — до самых пальцев ног.
— Я знаю, это ты, Тинче, — голос ее дрожал от ужаса. — Я знаю.
Кто-то шепотом окликнул ее. Это и вправду был Тинче. Теперь, когда она
— Нежка, ты где?
— Тут, — отозвалась она шепотом.
По его голосу она поняла: он не замышляет ничего плохого. Она не видела его, только слышала, что он направляется к ней. Медленно, осторожно, чтобы не скрипнули доски.
Наконец он ощупью добрался до кровати.
— Я принес тебе куклу! — сказал он.
Нежка была поражена. Этого она меньше всего ожидала.
— Давай! — протянула она руки. — Где она?
— Вот, держи!
Девочка нащупала в темноте куклу, схватила ее и притиснула к груди. Она дрожала в приливе благодарного чувства и даже тихонько всплакнула от радости.
Тинче присел на край кровати.
— Тише, чтобы нас не услышали! — сказал он.
— Где ты нашел куклу? — спросила его Нежка.
— Хозяйка выбросила ее в мусор… А я подобрал.
Нежка снова вспомнила все обиды. У нее дрогнул подбородок. Тинче был виноват в ее бедах. Этого она забыть не могла.
— А почему… ты раньше… унес… мою куклу?
Мальчику стало неловко. Он посмотрел в сторону, в темноту.
— Потому что ты сказала, что это я… тебя пугал.
— А разве не ты?
Тинче решительно тряхнул головой.
— Нет, — ответил он.
— Тогда кто же?
— А ты разве не знаешь? Филипп!
Нежка сидела на постели, широко раскрыв глаза. Вот оно что! Сейчас это показалось ей вполне естественным. Поэтому хозяин и ударил Филиппа. Теперь она все поняла. Значит, Тинче не такой уж злой мальчишка, хотя у него лохматая, вихрастая голова. Нежка была перед ним виновата. Она пожалела о том, что случилось, но не сказала ни слова. Некоторое время оба молчали.
Между тем небо прояснилось, показались звезды. Иногда налетал ветерок и шелестел листвою.
— Хозяин больно тебя ударил? — спросила наконец Нежка.
— Пустяки, — Тинче пренебрежительно мотнул головой, но голос его подрагивал от обиды и гнева. — Мне это не впервой. А ты? Я бы на твоем месте сбежал.
Нежка смотрела на него и слушала как взрослого советчика. Она доверилась ему всей душой. То, что он говорил, находило отклик в ее сердце. Мысль о побеге возникала у нее уже не однажды. Она снова заплакала.
— Тише, Нежка! — прошептал пастух. — Неровен час, услышат… А ты убеги! Если не убежишь, у тебя завтра снова отберут куклу… Я тебе помогу.
Отберут куклу? Нежка задумалась. Нет, только не это. Она решилась. Убежит!
— И ты тоже убежишь? — спросила она Тинче.
— Нет, — грустно покачал он головой. — Мне нельзя. Я должен остаться до Юрьева дня.
Нежка посидела еще минуту. Совершать побег было жутко. Потом она быстро поднялась с постели.
Пастух помог Нежке выйти через дверь во фронтоне.