Слово президента
Шрифт:
— Слушаю тебя, Дэн.
— Займись сейчас семьёй. Нужно, чтобы они успокоились. Я знаю, что ты президент и должен исполнять свои обязанности, но в течение ближайшей пары дней стань просто человеком, ладно?
— Хороший совет, Джек, — заметил адмирал Джексон.
— Джефф? — повернулся Райан к агенту Раману. Все его друзья говорили одно и то же. По-видимому, они правы.
— Да, сэр?
— Давайте улетим отсюда как можно быстрее.
— Слушаюсь, господин президент. — Раман вышел из комнаты.
— Робби, как относительно того, чтобы вы с Сисси тоже отправились в Кэмп-Дэвид? Вас будет ждать вертолёт.
— Как скажешь, дружище.
— О'кей, Дэн, — произнёс Райан в микрофон. — Мы вылетаем в Кэмп-Дэвид. Держи меня в курсе дел.
— Непременно, — пообещал директор ФБР.
Они услышали о происшедшем по радио. Браун и Холбрук направлялись
— Проклятье, — пробормотал Браун, регулируя настройку.
— Чёртовы террористы напали на детей, — покачал головой Холбрук. — Нам нужно принять меры, чтобы во время нашей операции не оказалось вокруг детей, Эрни.
— Думаю, нам это удастся, Пит, если только пригоним на место этого неуклюжего кабана.
— Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится?
— Дней пять, — пожал плечами Браун.
Бадрейн увидел, что Дарейи воспринял сообщение о неудачном нападении на детский сад достаточно спокойно, особенно если принять во внимание, что все террористы погибли.
— Извините меня, но я предостерегал вас, что…
— Знаю. Помню, — признался Махмуд Хаджи. — Вообще-то успех этой операции не был таким уж необходимым, конечно, при условии, что приняты все меры предосторожности… — При этих словах аятолла пристально посмотрел на своего гостя.
— У всех были поддельные документы. Ни на кого из них не заведено уголовного дела ни в одной из стран мира, насколько это мне известно. У них не было ничего, что могло бы связать их с нашей страной. Если бы одного из них захватили живым, ситуация могла бы измениться в худшую сторону, я предостерегал вас, но, судя по всему, все погибли.
Аятолла кивнул и произнёс свою эпитафию:
— Да, это были правоверные и преданные солдаты джихада. Преданные чему? — подумал Бадрейн. Излишне религиозные политические деятели вообще-то нередко встречались в этой части мира, но было утомительно всё время выслушивать их сентенции. Теперь, по мнению Дарейи, все девять террористов находились в раю. Бадрейн подумал, а действительно ли аятолла верит в это? Наверно, верит; наверно, он так убеждён в этом, что считает, будто является земным выразителем воли Аллаха, или по крайней мере так часто повторял себе это, что пришёл к выводу, что так оно и есть. Али знал, что можно убедить себя в чём угодно, стоит только повторять любую идею достаточно часто, и какими бы причинами она ни была вызвана первоначально — стремлением к политической выгоде, личной местью, жадностью или чем-либо иным, — после достаточного числа повторений она превращалась в религиозное убеждение, кристально чистое по своей сути, словно выраженное устами самого Пророка. Дарейи семьдесят два года, напомнил себе Бадрейн, за его плечами долгая жизнь, полная лишений и самопожертвования, сконцентрированная на единой цели, представляющая собой продолжение путешествия, начатого им в молодости, когда впереди сверкала святая манящая цель. Аятолла прошёл большой путь, сейчас он находился очень далеко от его начала и так близко к концу. Теперь он видит цель настолько ясно, что причина уже давно забыта, верно? В том-то и ловушка для всех таких людей. Во всяком случае я думаю по-другому, заключил про себя Бадрейн. Никаких иллюзий — всего лишь дело, лишённое фанатизма и лицемерия.
— А как с результатами другой операции? — спросил Дарейи, закончив молитву по душам погибших.
— Мы узнаем, наверно, в понедельник, и уж точно не позднее среды, — ответил Али.
— Меры безопасности?
— Идеальные. — Бадрейн был полностью убеждён в этом. Все посланцы благополучно вернулись обратно и в каждом случае доложили об успешном выполнении задания. Вещественные улики, оставленные ими, — баллоны из-под спрея — будут собраны и выброшены с остальным мусором. Возникнет эпидемия, и не будет никаких доказательств того, как она попала в Америку. Так что сегодняшняя неудача вообще-то не так и велика. Этот Райан, хотя и испытывает облегчение от спасения своего ребёнка, остаётся слабым человеком, как и сама Америка сегодня. Дарейи разработал отличный план, и с помощью Бадрейна он успешно осуществится, а жизнь самого Бадрейна резко изменится. Его дни международного террориста остались в прошлом. Дарейи назначит его на высокую должность в расширенном правительственном
Впрочем, разве это имеет значение?
Было сделано все, чтобы их вылет не привлёк внимания. Дети переоделись. Вещи упакованы, их доставят следующим рейсом.
Принятые меры безопасности были строже обычного, но не намного. На крышах Министерства финансов с востока и старого здания исполнительной власти с запада, там, где обычно скрывались агенты Секретной службы, теперь они стояли во весь рост, осматривая окрестности в бинокли. Рядом с каждым расположился снайпер с винтовкой, готовый к стрельбе. Восемь агентов разместились по периметру южной ограды, внимательно глядя на прохожих или на людей, которые поспешили прийти сюда, услышав страшные новости. Большинство испытывали в той или иной мере расположение к Райану, а были и такие, что мысленно благодарили Бога за спасение его детей. Что касается тех, кто могли прийти сюда с иными намерениями, агенты не сводили с них глаз и, как обычно, не заметили ничего подозрительного.
Райан застегнул пристежные ремни, и его примеру последовали остальные члены семьи. Турбины над их головами взревели, и винт начал вращаться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
Внутри салона вместе с семьёй президента находились агент Раман, ещё один агент Секретной службы и сержант морской пехоты из команды вертолёта. Вертолёт VH-3 задрожал, оторвался от площадки и начал стремительно набирать высоту навстречу западному ветру, направляясь сначала в сторону старого здания исполнительной власти, затем на юг и, наконец, на северо-восток. Этот извилистый маршрут был рассчитан на то, чтобы сбить с толку тех, кто могли притаиться на земле с ручным пусковым устройством, снаряжённым ракетой «земля — воздух». Было ещё светло, так что человека с переносной зенитной ракетой наверняка заметят — для подготовки к пуску требуется несколько секунд, да и сам вертолёт был оборудован новейшей системой подавления устройств инфракрасного наведения под названием «Чёрная дыра», так что сбить «Морскую пехоту» будет практически невозможно.
В кресле пилота снова сидел полковник Хэнк Гудман — он знал все это и принял необходимые меры предосторожности, причём делал это автоматически, сосредоточив внимание на управлении вертолётом.
В салоне царила тишина. Президент Райан думал о своих проблемах, его жена — о своих. Дети не отрывались от иллюминаторов — ведь полёт на вертолёте является одним из самых увлекательных развлечений, известных человеку. Даже маленькая Кэтлин забыла об ужасных событиях, происшедших совсем недавно, повернулась в кресле, насколько позволяли пристежные ремни, и уставилась в иллюминатор, поглощённая потрясающим зрелищем. Джек оглянулся назад, посмотрел на детей и решил, что способность детей забывать о случившемся является не только бичом, но и благом. У самого Джека все ещё продолжали дрожать руки — он не знал, от страха или от ярости. Кэти выглядела несчастной в золотом сиянии заходящего солнца. Их разговор сегодня вечером не будет радостным.
На земле автомобиль Секретной службы заехал за Сесилией Джексон в её дом в Форт-Майерсе. Адмирал Джексон и его жена поднялись на борт запасного вертолёта VH-60, куда погрузили также багаж, принадлежащий как им, так и семье Райанов. На вылет этого вертолёта никто не обратил внимания, потому что после отбытия президента с семьёй уехали и машины телевизионных компаний, а в их штаб-квартирах комментаторы и ведущие телевизионных новостей принялись совещаться о том, что им предстоит сказать во время вечерних передач и что на самом деле кроется за происшедшими событиями. В конце концов они сделали свои выводы задолго до офицеров федеральных правоохранительных органов, которые только теперь разрешили увезти с места преступления тринадцать тел, изрешечённых пулями. В телевизионные камеры, расположившиеся вблизи «Гигантских шагов», мигалки полицейских машин выглядели в сгущающейся темноте особенно драматично. Причём по иронии судьбы одна из камер была установлена на том самом месте, с которого «Артист» наблюдал за провалившейся операцией.