Слой 3
Шрифт:
Он вытащил и разложил по стойке пакеты и кульки с бельем, одеждой и тапочками, кожаную папку с документами, нечитаный лузгинский детектив и влажный после бритья в туалете полиэтиленовый сверток мужских инструментов.
– Здесь что? – показал пальцем таможенник.
– Деловые документы, – ровным голосом вымолил Кротов.
– Достаньте, пожалуйста.
Кротов со свистом описал дугу замочком «молнии», папка развалилась пополам, открывши ворох пластиковых «корочек» с бумагами.
– А здесь у вас что? – спросил таможенник, потыкав пальцем с боковую папочную
– Здесь? Личные бумаги, мусор всяческий. Открыть?
– Открывайте.
За спиной у таможенника нарисовался как бы невзначай коллега с нашивками покруче, чуть поодаль в шпионской беспечности прохаживался мент из туалета, и Кротов понял, что так просто он здесь не прорвется.
– Не могли бы мы продолжить этот разговор, – снизив голос, сказал Кротов, – в каком-нибудь другом месте?
Таможенники искоса переглянулись, и старший по нашивкам произнес:
– Пройдемте.
Быстро скомкав поклажу в портфель, Кротов сунул папочку под мышку, демонстративно не закрыв замок. Старший двинулся вперед, за ним Кротов, сопровождаемый другим таможенником. Из очереди закричали нервически: «Как же так, кто будет пропускать, целый час пройти не можем!». Но братья по шмону и ухом не дрогнули, они вели объект на экстренное потрошение, и худой туалетный смотритель сближался с ними параллельным курсом.
Он обратил внимание, что его конвоировали вперед и вправо, а не назад, таким образом он формально уже пересек таможенную границу, оставалось по-людски договориться с потрошителями.
Его привели в комнату с зарешеченным окном, выкрашенным для непроницаемости белой краской, и усадили за одинокий стол с вытертой до древесины лакировкой. Кротов поставил портфель у ноги, а папочку положил на столешницу.
– Доставайте, – сказал старший таможенник.
– Сами доставайте, – сказал Кротов.
– Ты не выгрёбывайся, дядя, – с угрозой произнес другой, помладше званием. – Пальчиков боишься? Так ведь сам туда дожил, забыл, что ли?
– Доставайте, гражданин, – повторил старший.
– Не-а, – сказал Кротов.
– Может, врезать ему? – предложил туалетный мильтон.
Старший таможенник медленно потянул за висюлинку, раскрывая «молнию» бокового отделения, и одну за другой достал оттуда десять аккуратных обандероленных пачечек и выложил их рядом на столе.
– Что это такое, гражданин?
– Да сами видите.
– Разрешение на вывоз валюты имеется?
– Имеется.
– Предъявите, пожалуйста.
– Я его потерял.
– Все так говорят.
– Вот и я так говорю.
– Он наглеет, – подсказал милиционер.
– Значит, будем оформлять? – с подчеркнутым вопросом произнес старший таможенник.
– Зачем же оформлять? – Кротов оглядел по очереди всех троих. – И так все ясно, правда?
– Вы на что намекаете? – Старший потрошитель уставил руки в боки и слегка покачался на опорной ноге.
– Я согласен, – сказал Кротов.
– На что согласен? – не вытерпел младший.
– Обсудить детали.
– Ладно, – сказал старший, – покиньте помещение.
Младший
– Слушаю вас, – сказал старший, накрест передвинув руки с пояса в подмышки.
– Предположим следующее. – Кротов провел пальцем над рядом зелененьких пачек. – На всю эту сумму, конечно же, у меня разрешения нет. Здесь сто, как видите. А у меня банковская справка... ну, скажем, на восемьдесят.
– Не пойдет, – сказал старший таможенник.
– Двадцать тысяч баксов – это большие деньги.
– Вот сто тысяч – это действительно большие деньги, – усмехнулся начальник с нашивками.
– Не пойдет, – сказал Кротов. – Это грабеж.
– Значит, будем оформлять.
– Оформляйте, – сказал Кротов. – И хер что вам достанется.
Старший таможенник положил руки на крышку стола и наклонился поближе.
– Слушай, мужик, мы ведь можем все забрать и выкинуть тебя к едрене матери... Ничего ведь не докажешь...
– Почему? – спокойно возразил Кротов. – Люди на контроле видели, как вы меня забрали. Будет шум, а шум тебе не нужен. Твое слово против моего, пойдут разборки, и тебя до времени с работы снимут, чем семью будешь кормить, начальник?
– А тебе самому-то шум нужен?
– И мне не нужен.
– Так что ты корячишься?
– А ты чего? Давай уж по-людски...
Пополам, – сказал таможенник. – И дуй на регистрацию.
– Пополам, говоришь? – Кротов пожевал губами с видом торгаша, считающего сдачу. – На каждого выходит меньше двадцатки. Давай так: тебе полные двадцать, им по пять на рыло. Не хрен всяких шестерок раскармливать, чтоб служба медом не казалась... Принимается, начальник?
– Я же сказал: пополам. И быстрее давай, не тяни.
– Не могу, – сказал Кротов. – Не мои это деньги, начальник.
– Да брось ты, – скривился таможенник. – Забирай свое и уматывай, пока тебе по-доброму советуют.
– Пиши бумагу, – сказал Кротов.
Таможенник забарабанил пальцами по дереву стола.
– Загремишь ведь!
– Да ну! Чистосердечное...
– Так деньги же сгорят, чудило!
– Сгорят, – согласился Кротов. – Но правильно сгорят, начальник. Если ты их просто хапнешь, мне ведь могут не поверить. А если будет протокол с твоей фамилией, как ты думаешь, к кому братки за деньгами придут?
– Ты не коси под синяка, – угрюмо произнес таможенник. – Я же вижу, что ты птица другого полета. Молчать будешь как миленький.
– Пиши бумагу, – сказал Кротов. – Кончен разговор
– Сидоров! – рявкнул начальник, и не успело командное эхо отзвенеть между голыми стенами, как младший потрошитель влетел в помещение с фуражкой в руках и глазами на выкате.
– Звездец! – прошипел он со злостью. – Полкан идет. Довыгребывались.
Громким шагом в комнату вошел деловой милицейский полковник, за ним приземистый майор и двое парней с автоматами. В комнате сразу стало тесно и дуги но, вошедшие обступили стол, полковник сурово спросил: