Случайная невеста для олигарха. Любовь рядом
Шрифт:
– Какая крутааая, - стону, прикусывая губу, проводя благоговейно пальцами по кожаной обивке руля. – Черт, мне о такой только мечтать.
А как удобно сидеть на водительском месте. Красота! Мечтательно вздыхаю, разглядывая сенсорную магнитолу и модный салон автомобиля.
Ну, где Давид? Смотрю в зеркало дальнего виденья на вход в «Парадайз». Прошло уже целых десять минут! Неужели ему интересно слушать эту пустоголовую куклу Барби?
Бесчувственный.
Может быть, я уже здесь с голоду
Интересно, что у него в бардачке? Коварно улыбнувшись, открываю его.
Пусто, а нет…
Наощупь нахожу какую-то небольшую бумажку и вытаскиваю ее на свет. Удивлённо разглядываю фотокарточку, на которой изображена… я. Брови сходятся на переносице. Кажется, я знаю, где был сделан этот снимок. Очень похоже на день рождения Катьки Наумовой. Ну, тот самый, что был год назад.
На фотокарточке я выгляжу такой юной и беззаботной. Даже не верится, что это было всего год назад. Тогда мне едва исполнилось семнадцать, и тогда я еще не знала, что Максут разорвет нашу помолвку. И зачем Дамир таскает с собой эту фотку?
Мои мысли прерывает звуковой сигнал автомобиля, и я поспешно бросаю снимок на прежнее место. Испуганно оглядываюсь назад, словно вор, застигнутый на месте преступления.
Испуг за одну секунду трансформируется в ярость, когда я узнаю синий «Аурус Сенат».
Ах, ты ж гад!
Почти не помню, как дрожащими от возбуждения пальцами повернула ключи в замке зажигания. Мотор громко ревет, и я получаю огромную долю адреналина - такую мощную, будто ее ввели внутривенно.
Машина рычит, словно дикий зверь, а я ощущаю вибрацию и мощную силу под собой.
Нажимаю «газ»…
В отличие от Садулаева Давида Мансуровича, Юсупова Мирьям Руслановна всегда принимает вызов!
Глава 16
Мирьям
Жму со всей силы на «газ» и отрываюсь от обидчика на приличное расстояние.
Выкуси, урод! Бросаю победный взгляд в зеркало дальнего виденья.
Я его сделала! ХА!
Подо мной приятно поскрипывает кожаное сидение металлического зверя. Вот это аппарат! Радуюсь своей победе, как ребенок.
Это самый чистейший, самый сладкий адреналин – чувство собственной силы! Резко выворачиваю руль и на скорости несусь назад, но происходит не предвиденное. Не предназначенная для вождения авто обувь подводит.
Подошва туфли соскальзывает с педали, и я делаю шумный вдох, еще крепче хватаясь за руль. Через дорогу бежит небольшая белая кошка.
Время будто на секунду останавливается. В отражении зеркала дальнего виденья я вижу, как в моих широко раскрытых глазах плещется паника. Страх колет в самое сердце.
Я принимаю одно единственно верное решение. Вновь импульсивно поворачиваю руль, и меня на огромной скорости несет
Господи, помоги! Жму на педаль. Какую-то долю секунды она держится, а затем вдавливается в пол! Скорость действует на меня, как укол адреналина в сердце, за которым следуют смятение и удивление. Очень уж быстро закончилась моя недолгая жизнь.
Новенькую блестящую машину Давида останавливают вовсе не тормоза, а дерево.
Ударяюсь лбом о руль и ощущаю во рту солёный привкус металла, который не спутать ни с чем.
Кровь…
На секунду у меня кружится голова, потом накрывает острым приступом тошноты, после чего отбрасывает на спинку водительского сиденья. Боже, как шумит в ушах.
Прикасаюсь подушечками пальцев к вискам, но со стоном опускаю дрожащие руки. В ушах стоит пронзительный звон…
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дверь автомобиля резко открылась и я, распахнув глаза, почти падаю в объятия подхватившего меня Давида.
Уши «сворачиваются в трубочку», когда он принимается эмоционально ругаться на другом языке.
Садулаев переводит сбившееся дыхание. Тон мужчины резко меняется:
– Мирьям, милая, как ты?! Ты меня слышишь?! – мужские руки дрожат на моих хрупких плечах, прежде чем с силой сжать их.
Я даже не могу понять, кого из нас больше штормит - Давида или меня. Он прижимает меня плотнее к себе, и я чувствую, как волнуется его широкая грудь. Еле разлепив губы, я запрокидываю голову, чтобы видеть черные, как ночь, взволнованные глаза:
– Да, все хорошо, - бормочу.
– Это тебя отец научил так ругаться?
Мой вопрос остаётся без ответа. Хотя, он мне и не нужен. В памяти мелькает образ убегающей кошки, и я судорожно перевожу дыхание. Боже, я же чуть не сбила животное!
Эта мысль заставляет резко крутануться в объятиях Давида.
– Никто не пострадал?!
Давида, весь бледный, с бисеринками прозрачного пота на лбу, выглядит так, как будто только что пережил армагеддон.
– Нет, никто, если не считать дерево, – от слов Давида по телу волной разливается облегчение. – Здесь частная территория. Повезло, что не ходят люди.
– Слава Богу! – порывисто прикладываю ладони к его груди. Через тонкую ткань рубашки чувствуются каменные мышцы.
Мужчина напряжен, словно один сплошной комок нервов. Сердце Садулаева так лупит в ребра, что мне кажется - я держу его голыми руками.
— Ты можешь двигаться? – карие глаза пристально ощупывают каждый кусочек моего тела.
– Ничего не сломано?! – Давид осторожно ощупывает меня под пиджаком.
— Конечно, могу, - начинаю злиться под его изучающим взволнованным взглядом.