Случайная невеста для олигарха. Любовь рядом
Шрифт:
– Сейчас приедет полиция.
– Давид…
Смотрит на меня сверху вниз с совершено непроницаемым лицом.
– Не волнуйся, твое имя не будет фигурировать. Я все решу.
Приоткрываю губы, не моргая глядя в волевое лицо Садулаева. По щекам тут же начинают струиться слезы. Машина трогается с места, и я не успеваю сказать самого главного.
Не могу держать этого в себе, поэтому, глядя в окно, как Давид идет к своему разбитому в хлам автомобилю, едва слышно шепчу:
– Прости.
Глава 17
Мирьям
Слёзы
Мне почти невыносимо думать о том, что выйду и окажусь в пронзительной тишине спальни. Но и прятаться вечность от самой себя не получится. Плавали, проходили... Реальность находит везде, как бы ты не маскировался и не пускал пыль в глаза. Я уверенно тянусь к стильному душу и поворачиваю рычажок.
Пару минут уходит на то, чтобы привести себя в порядок. Я так подавлена, что даже нет желания краситься и, тем более, наряжаться. Все, на что меня хватает, это высушить волосы феном и надеть лёгкие пижамные голубые шорты с белой майкой на тонких бретельках.
Безразлично разглядываю свое отражение в зеркале. Бледная, осунувшаяся. Всегда яркие зелёные глаза сейчас тусклые - без той самой присущей мне задорной искры. Прикусываю губу, когда вспоминаю, как горели беспокойством глаза Давида.
Я подорвала его доверие.
Тяжело вздыхаю. Он был единственным человеком, который видел во мне нечто большее, чем все, а я не оправдала его надежды. Сколько раз мне бросали в лицо подобные слова? Не сосчитать! Но никогда мне не было так плохо, как сейчас. А ведь помимо всего я чуть не лишила жизни живое существо.
Вспоминаю белую, словно облачко, кошку, которая стрелой пролетела через дорогу. Обхватываю себя за плечи, пытаясь унять крупную дрожь, что сотрясает тело.
Негромкий вежливый стук в дверь заставляет встрепенуться. Я чувствую себя преступником, пойманным с поличным. Прежде чем ответить, поспешно утираю просочившиеся из-под прикрытых век слезы.
Шмыгнув носом, разрешаю войти. Как я и думала - это Евгения. Девушка работает у нас уже более полугода и показала себя, как очень ответственный и добросовестный работник. Однако, наши отношения не выходили за пределы «наемный рабочий-работодатель». Слишком жив ещё в моей памяти тот эпизод жизни, когда я прикипела к одной из служащих дома, а потом обнаружила пропажу кольца с изумрудами, доставшегося мне от русской бабушки.
Именно тогда мое представление о дружбе отправилось в утиль, а воровка - на приличный срок в места не столь отдалённые. До сих пор помню, как она кричала, что я избалованная шваль, не способная на дружбу.
Лицемерка! Тряхнув головой, прогоняю воспоминания
— Что, Жень? Скажи маме, что я не буду обедать, - бормочу, потерянно перебирая пальцами тонкий поясок шорт.
— Мирьям Руслановна, - неловко перебивает меня девушка, - Руслан Таирович просит вас спуститься к нему в кабинет.
Тяжело сглатываю, понимая, что отец уже в курсе случившегося. С чего иначе ему хотеть меня видеть? Наши разговоры случаются только из-за моих косяков или когда ему нужна моя помощь для подготовки какого-либо мероприятия.
Не пойти? Отсидеться в комнате? Не вариант. Слишком серьезный проступок.
— Хорошо. Скажи, что я сейчас спущусь, – отвечаю, тяжело вздыхая. Час расплаты настал.
Как только дверь за Евгенией закатывается, я вскакиваю со своего места и порывисто заламываю пальцы. Наказания не избежать. Я уверена, что оно будет изощрённое.
Нет! Отец не ограничится всего лишь парой «ласковых» или угрозой лишить мобильника на месяц. Он обязательно предпримет меры покруче. Раньше, в детстве, я так действовала инстинктивно, специально - пакостила и нарывалась на неприятности.
Ведь только так отец удостаивал меня хоть каким-то вниманием, которого иначе было просто нереально добиться. Меня словно не существовало. Стоило совершить какое-то действие, которое дискредитировало его в глазах общества, он вспоминал о существовании своей единственной дочери.
А теперь… что теперь? Я готова стать невидимкой, лишь бы он не трогал меня лишний раз. Только вот привычку очень сложно искоренить. Я так и не смогла стать той дочерью, которую он так жаждал. Тихой, покорной, готовой почетно склонить голову перед решениями отца.
Спускаясь по лестнице, чувствую, как руки леденеют, будто вся кровь с конечностей перекочевала в голову.
Щеки горят. Откинув к черту все церемонии, отворяю дверь в кабинет, не утруждаясь постучаться.
— Пап, ты звал?
Отец стоит ко мне спиной. В его руке крепко зажаты какие-то бумаги, так похожие на фото. Он резко разворачивается на звук моего голоса, и я вижу перекошенное от бешенства лицо. Челюсти плотно сжаты, что видно даже несмотря на то, что у отца достаточно длинная густая борода.
— Ты знаешь, что это?! – рычит отец, переходя сразу к делу.
Кошусь на бумаги в его кулаке и осторожно отрицательно качаю головой. Чувствую себя так, как будто передо мной бешеный пёс, готовый в любой момент вцепиться в горло, чтобы перегрызть.
Лучше не злить…
— Это, Мирьям, распечатки с уличной камеры возле отеля «Парадайз», которые успел мне передать приближённый мне человек, работающий… Отгадай, где? В полиции!
Задерживаю дыхание, с силой вцепившись в ручку двери. На случай, если отец решит принять более жесткие меры, обдумываю пути отхода.