Случайностей не бывает
Шрифт:
— Ай! — Яне показалось, что её кто-то пихнул локтем в рёбра.
Обернувшись, она никого не увидела, но вдруг заметила, что шапочка в виде панды исчезла.
На перроне, по всей его длине, насколько было видно, замелькали тени.
В глазах потемнело.
То ли от мельтешащих теней, то ли от головокружения.
А ещё Яне казалось, что её пихают, как человека, вставшего перед эскалатором в час пик. Но никого на станции не было. И всё это ме-е-едленно раскачивалось, иногда вздрагивая.
— Что-то
Судя по звукам, Артёму, деликатно уковылявшему за блестящий ствол светильника, было ещё хуже.
Яна сделала два глубоких вдоха и помассировала большими пальцами запястья.
— Ты как там? — крикнула она Артёму, справившись с тошнотой.
Он начал отвечать, что нормально, но закончить слово не получилось.
Яна оперлась о хромированный ствол со своей стороны, чтобы меньше качало. Ладонь чем-то испачкалась. Ах да, следы, силуэты. Но это была не сажа. А пыль, волоски, ворсинки. Как будто человек прошёл через колонну, оставив не ней весь мусор со своей одежды. И с тела.
— Фу!
Яна отряхнула с ладони подозрительный волос.
И замерла.
Медвежонка не было. Она сама его туда бережно положила, не могла же она бросить его на пол, рядом был дешёвый рюкзак и красный кроссовок. Метрах в пяти от этой колонны. Рюкзак и кроссовок есть, медвежонка — нет.
Яна нервно обернулась. Тени всё так же мелькали. Неделю назад этого ей хватило бы, чтобы забиться в истерике, но сейчас чему-то менее опасному, чем гигантский червь-мутант, требовалось приложить усилия, чтобы привлечь её внимание.
— Эй, ты всё? — спросила она у подозрительно затихшего Артёма.
— Да. Прости. Есть ещё салфетки?
— Держи. Не парься. Я сама чуть не того. Ой!..
Она переступила с ноги на ногу, станцию особенно сильно качнуло.
— Слушай, ты видишь? — показала Яна в пространство.
— Я стараюсь не смотреть, — простонал Артём, зажмурившись при очередном крене окружающей действительности.
— Ты видишь, что-то мелькает?
Яна слегка подёргала его за уши, пора было адаптироваться и делать то, зачем пришли.
— Мелькает, — согласился Артём, приоткрыв глаза. — Ой-ф-ф-фу…
— Тихо! Соберись! Мне кажется, или это как тени людей?
Артём заинтересованно открыл правый глаз.
— Похоже.
— А ты чувствуешь, как тебя кто-то толкает?
— Э, да. Я думал, мне кажется. Ну, как судорога в мышцах.
— Смотри!
— Что?
— Ничего уже. Там тень загустела, прямо видно, что человек.
— А! — заорал Артём.
Он вернул взгляд от того места, куда показывала Яна, и где ничего не было, и вместо неё упёрся глазами в глаза какого-то мужика, оказавшегося между ними. Мужик посмотрел очень задумчиво, хмыкнул и исчез, открыв вид на Яну.
— Ты видела? — прошептал он.
— Видела, — тоже зачем-то шёпотом ответила
— Они как будто мерцают.
Тени появлялись на мгновение, как еле заметная дымка, тени сгущались до состояния густых сумерек, тени принимали чёткие очертания человека, тени материализовались в людей. Целиком и частично. Внимательно присмотревшись, можно было заметить, как из воздуха появлялись локти, ноги, спины. На долю секунды. И снова исчезали. Было чему неожиданно и безнаказанно ткнуть в рёбра.
— Тебе не кажется, — спросила Яна, по ногам которой только что проехала тяжёлая клетчатая и одинокая сумка на колёсиках, — что на Конечной станции народу было больше, чем приехало на метро?
— В смысле?
— Ну помнишь, как мы туда приехали? Это же последний поезд был. Больше не приезжали. Этот, Моисей Дубович, закрыл движение.
— Иосиф Грабович, — автоматически поправил Артём.
— А когда мы из его кабинета вышли, перед тем, как нас черти унесли, народу на станции было больше. Гораздо больше, чем когда мы приехали.
— Ну и откуда они там взялись? — нахмурился Артём.
— А если отсюда? — предположила Яна, с глазами, горящими радостью открытия.
Артём осмотрелся, прикладывая теорию Яны к пустой станции.
— Ну-у-у…
— Да что ну? Смотри. — Яна расположила ладонь ребром у его носа и покачала: — Туда — сюда. Туда — сюда.
— Что туда-сюда? — отодвинулся, скосив глаза на её руку, Артём.
— Колеблются. Между станциями. Понимаешь? Они не приехали на Конечную, они туда прямо с Тропарево попали. Отсюда. Но не до конца. И теперь мотает их туда — сюда.
— Да-да, я понял, — Артём отодвинул её руку.
— И сейчас они всё ещё здесь. Большей частью там, но немного здесь.
Артём покачнулся, немного плеча пихнуло его в спину.
— Ну или они стоят, а станции вокруг них меняются. Местами. Потому, может быть, и так всё тут качает. Ой…
Яна показала на колонну, возле которой они стояли. Потому что они стояли не возле светильника из блестящего металла, стилизованного техно-дерева, а возле колонны из красного, местами выщербленного кирпича. Как на станции Конечная.
Колонна замерцала, из её середины пробился хромированный ствол. Пару секунд они менялись местами, как будто боролись. Победил ствол. Теперь на нём были следы красной кирпичной крошки.
— Если так, то они как будто друг на друга замкнулись. — Артём соединил указательные пальцы. — Конечная и Тропарево.
Яна почесала нос, который задели чьи-то волосы.
— Нет, не так. Смотри!
Она сомкнула пальцы, разомкнула, прочертила воздухе две полуокружности, и снова сомкнула.
— Это же две конечные станции на одной линии, понимаешь? Ну, линий как бы две, но одна в другую переходит, Чёрная в Красную. А теперь они…