Случайные люди
Шрифт:
Она пропала, пока я умывалась и жевала добытый солдатиками кусок непонятного происхождения. Я вздохнула. Обидеть духа — совести не иметь.
Мы снова вышли на дорогу. Интересно, кстати, почему они идут по дороге? Так быстрее, конечно, но и виднее всяким разбойникам и вражьим силам.
Потом я вспомнила тела с проросшими сквозь раны деревцами и мысленно согласилась с беженцами: ну его, этот Лес. Там и людям-то не то чтобы уютно, это королеву и меня он почему-то милует и даже слушается.
Ограбить нас
Я протиснулась сквозь отпрянувшую от них толпу, предъявила себя и спросила: такая девка сойдет? Достаточно ли молода? Их было с десяток, были они в кольчугах и при оружии, но грязные и отощавшие (Мастер подсказал на ухо — похожи на дезертиров), и они обрадовались: человеческая девица — повезло так повезло, гораздо лучше, чем гнилая орочья дырка.
На них разом вспыхнули плащи и штаны, пламя взяло их в круг, на секунду просело, чтобы впустить скакнувших вперед моих солдатиков, снова взвилось. Я крикнула вслед: не убивайте и не калечьте сильно, и то же самое сказала Мастеру. Тот не отвечал. Тянуло горелым мясом. Я вспомнила Марха Мэлора и отвернулась.
Колонна тронулась и обходила нас по широкой дуге. Пламя, наконец, угомонилось, я обнаружила, что нападавшие еще дергаются — но уже лишены оружия и частично раздеты, а солдатики мои обвешаны железом и примеряют к себе пояса и обгоревшие по краю плащи.
— Вас тоже примут за дезертиров, — сказала я.
— А мы потихоньку, — ответил тот, что знал по-орочьи, и принялся заворачивать трофеи в плащ.
Я, обжигаясь, подобрала с травы топорик, махнула пару раз. Отлично! Я так скучала.
Дама выросла рядом, когда беженцы вдали стали совсем маленькие, и мы бодро шагали, чтобы их догонять.
— Там остались люди, — я показала назад. — Плохие, но все равно. Пусть они выживут, хорошо? Вы же это можете? Они люди, не кто-нибудь.
— Они не умрут, — сказала дама, — если ты не решишь обратного.
— Знаете, похоже было, что некоторые и без моей дальнейшей помощи могут сыграть в ящик.
— В Лесу не умирают.
— Так Лес во-он где… — я кивнула на деревья за бугристым полем, которые словно оставались на месте, хотя мы почти бежали.
— Я предупреждал, — сказал Мастер.
Меня пробрал холодок по вспотевшей спине. Он в самом деле предупреждал. Что Лес будет везде. На пьяную голову, но все же.
Я хотела спросить, и что теперь будет, но дама меня опередила. Сказала:
— Воды говорят, что скоро здесь будут отряды.
— Чьи? — я сразу прижала к себе сумку.
— Остатки королевского войска.
Люди… ну, это не так плохо? Я оглянулась на Мастера. Он не разделял моего энтузиазма и сказал:
— Возможно, нам лучше скрыться и дать им пройти. Пехота
— Вместе, — отвечала дама.
— Зачищают остатки населения, — сказал Мастер. — Как быстро начали. Кто им приказывает?
Дама ответила, что воды не донесли имен, только знамена, которые они омочили на переправе, и отражение.
Мастер потянул меня с дороги, солдатики мои мялись, но тоже уже — на обочине.
Я оглянулась на беженцев, далеких и мелких, как муравьи под плотной шапкой пыли. Предупредить? И куда им деваться? В Лес, где непонятно, что с тобою будет, или бежать вперед? От военных разве убежишь — с детьми и больными?
Я сказала солдатикам: идите вперед, расскажите, что люди нагоняют. Сглотнула, растерла руки, вышла навстречу невидимому войску, остановилась посреди дороги.
— Леди, вы в одиночку собрались остановить королевских людей? — спросил Мастер, и в голосе его было маловато смеха. Он решил, что я серьезно.
В общем, правильно решил.
Я спустила рукав на ладонь, тщательно загородившись плечом, поплевала на него, протерла край топорика. Попробовала кромку пальцем, примерила к руке выше запястья, резанула раз, другой. Зачем в кино, чтобы набрать крови, режут ладонь? Постоянно же будешь тревожить рану, не давать зарасти. Я похвалила себя за ум и резанула третий раз, дала подбежавшему Мастеру отобрать топорик, размахнулась и с воплем выбросила руку вперед.
С кожи слетела пара капель и шлепнулись на дорогу. Я схватила руку выше пореза, помяла, сжала и разжала кисть, потрясла, уронила себе под ноги еще несколько. Прошипела: давай, зараза, давай, как в сказках. Я теперь не хуже королевы для тебя. Ты сам меня выбрал.
Утоптанная земля под ногами лопнула, растрескалась, из нее взвилось деревце, шлепнув меня ветвями, и еще одно рядом, и еще — подальше. Земля дрожала, я отступала и отступала, а вокруг поднимались деревья и кусты, сплетались ветвями, так что за ними скоро не стало видно дороги. Поле тоже лопалось и дрожало, сбрасывало траву и рожало деревья, скоро от леса до леса протянулась стена. Я завернула рукав, чтобы он не лез в кровь, прижала его локтем, зарылась в сумку. Деревья повалят — а вот это уже не обойдут так просто.
Мастер повис у меня на здоровой руке. Сказал голосом, какого я от него не слышала:
— Я вам не позволю.
— А я вас и не спрашиваю.
— Я остановлю их сам, не нужно… не стоит…
— Вы их сожжете, а как по мне, хватит мертвых. А если они согласятся на сделку, значит, сами виноваты.
Я потянула у него руку, но Мастер крепко вцепился в запястье и разгибал мои пальцы на сосуде по одному.
— Только попробуйте, — сказала я серьезно, — я вас никогда не прощу.
— Если я дозволю вам — не прощу себе сам, и вы, одумавшись, не простите меня.