Слуги света, воины тьмы
Шрифт:
Генри пожал плечами. На его взгляд, некоторое количество неприятностей было в порядке вещей, но он предпочел не высказываться в таком духе при Лючии, настроение которой было, прямо скажем, не из лучших.
— Победа носит технический, минимальный, я бы даже сказал, микроскопический характер, — вмешался Корнелий. Он кашлянул и сверился с таблицами. — Как и в предыдущих расчетах, касающихся этой парочки, имеет место балансирование на лезвии бритвы. И я согласен с Лючией: они извратили изначальную цель испытания.
Аарон
— Наивысшее достижение воина — превратить врага в союзника. Дети победили, это очевидно. Или мы следуем нашим законам только тогда, когда это нас устраивает?
— Мы им следуем, — проговорила Лючия таким голосом, словно разговаривала с капризным ребенком, — но Фиона и Элиот пока что не являются членами семейства, поэтому наши правила относительно них не так четки.
Даллас встала и одернула мини-юбку.
— По моему мнению, словами сейчас играешь только ты. Дети победили. А ты злишься исключительно потому, что ты этого не хотела.
Не ослышался ли Генри? В голосе Даллас прозвучали родственные чувства по отношению к Элиоту и Фионе? Или она просто-напросто инстинктивно противостояла сестре?
Кино поднялся и выпрямился во весь свой великанский рост.
— Нет. Все так, как утверждает Лючия. Положение двусмысленное. Наши правила пока не относятся к этим детям. И три испытания должны прояснить этот вопрос. — Кино повернулся к Аарону. — Ты предвосхищаешь события.
Аарон встретился взглядом с Кино и начал вертеть в руке железный прут как игрушечную дубинку.
— Согласен, — проворковал Корнелий. — На мой взгляд, стоит рассматривать их как чужаков, пока они не докажут нам обратное.
— Я думаю, мы тут кое-что упускаем, — рассмеялся Гилберт, пытаясь рассеять нарастающую напряженность. — Они являются членами семейства. Одри — наша родственница, и она…
— Нет, — прервала его Лючия. — Речь идет о самом главном. Испытания должны доказать, являются ли эти дети членами нашего семейства как простые смертные, либо они принадлежат к низшему семейству. Только тогда их можно судить по нашим законам.
— Верно, — сказал Кино и скрестил руки на груди.
Аарон так крепко сжал в руке металлический прут, что он треснул. Ветер стих — будто затаил дыхание.
— Прекрасно, — проговорил Аарон. — В таком случае давайте решим, каково будет следующее испытание.
— А я считаю, — заупрямилась Лючия, — что мы еще не решили, пройдено ли детьми первое испытание.
Генри заметил, что Роберт привстал — значит, решил выступить в защиту Элиота и Фионы. Он встретился с ним взглядом и едва заметно покачал головой.
Роберт послушно опустился в кресло.
Храбрый мальчик. Но раскрывать рот ему не стоило — это глупо. У Генри не было никакого желания
Кроме того, лишние разговоры только еще больше распалили бы присутствующих членов Сената, и Генри пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы смягчить накалившуюся обстановку.
— Я предлагаю голосовать, — сказал Генри. — Вы не против?
— Правильно, Серебряный Язычок, — подхватила Даллас, опередив возражения Лючии.
Та склонила голову к плечу и, прищурившись, посмотрела на Генри.
— Очень вовремя, — прошипела она. — Прекрасно. Я голосую против. Близняшки не прошли испытание так, как мы того желали.
— Прошли. Я голосую «за», — фыркнул Аарон.
— Я не согласен. Они не выдержали испытание, согласно нашим условиям, — подняв брови, проговорил Кино, затем снял остроконечную шляпу, провел рукой по лысине и слегка поклонился Аарону с извиняющимся видом.
Все взгляды устремились на Корнелия. Он махнул рукой, и все его компьютеры отключились.
— Я вынужден воздержаться. Ситуация находится в равновесии при едва различимой пограничной ошибке. Истина не может быть установлена.
Даллас переступила с ноги на ногу. Казалось, она танцует под музыку, слышную только ей одной.
— Да, — проговорила она. — Они выдержали испытание.
Лючия вздохнула и посмотрела на Генри.
— Как проголосуешь ты, я, пожалуй, знаю.
Мысли Генри бешено метались. Вырисовывалось столько замечательных вариантов. Но он не хотел ни победить, ни проиграть. Он жаждал продолжить игру и наслаждаться ею как можно дольше. Хаос с определенной целью — вот какова его задача.
— Тот день, когда ты сумеешь предугадать мои действия, дорогая Лючия, станет концом света. — Он улыбнулся. — Не мне решать судьбу детей. Я также воздерживаюсь.
Лишь на миг во взгляде Лючии отразился испытанный ею шок. Но в следующее мгновение она довольно улыбнулась.
Аарон от изумления раскрыл рот. Вид у него был такой, словно Генри ранил его в самое сердце.
Ну и что? Зато никому не было скучно.
— Что ж… — Лючия устремила взгляд на Гилберта. Она просто сияла, предвкушая победу.
Гилберт, некогда шумерский царь, был избран в Сенат благодаря интригам Лючии. Он в политике ничего не смыслил. И, когда участвовал в голосовании, всегда принимал ее сторону.
Но Лючия не увидела в Гилберте того, что заметил Генри, того, что в Гилберте проснулся прежний Гильгамеш.
Светловолосый великан кашлянул, и на его лице отразились испытываемые им чувства: тревога, отчаяние, а затем — решимость, которой он некогда был наделен, будучи Первым царем. Он вышел на середину площадки. Происходящие с ним перемены стали заметны всем. Он выпрямился во весь рост. Вихрь закружился вокруг него. Глубокие смешливые морщинки разгладились, лицо Гилберта стало серьезным.