Служители зла
Шрифт:
Павлик выдавил из себя ответную улыбку — он прекрасно понимал, что это только ЭКРАННАЯ девочка, к тому же нарисованная, но и перед нарисованной девочкой доблестному рыцарю негоже показывать страх, даже если ему только восемь лет.
— Я тоже так думаю, — согласился он.
По телевизору шло непонятное «винегрет-шоу» из диснеевских мультиков, поэтому девочка скакала в хороводе утят Мак-Даков и других забавных зверюшек.
— Все ложь. Не запутайся в паутине. Очень трудно выбраться назад…
Женский
— Пожалуйста, перестань со мной разговаривать, — попросил он.
Кажется, она замолчала. Павлик опять открыл глаза. На экране веселая мультяшная компания продолжала весело распевать про «счастливые деньки».
«Все мы вместе, и все будет так, как нам захочется», — пела девочка в центре хоровода, а компания подхватывала: «О, веселые, счастливые деньки!»
Чтобы прогнать разные там глупые страхи, мальчик попробовал им подпеть.
Получилось немного неуверенно и смешно. Голос почему-то был очень тонким. Но он все-таки продолжал петь. Потому что так было легче.
Даже несмотря на то, что «о, веселые, счастливые деньки» получались скорее мрачными и плаксивыми. И он и сам не верил, что эти деньки именно таковые.
В конце концов, последнее время его одиночество разделяли только вот эти смешные человечки. Раньше у него была бабушка, но теперь она далеко. Раньше была Душка, но теперь Душка отодвинулась. Иногда Павлику вообще начинало казаться, что он ее здорово злит. Однажды он, правда, попытался рассказать ей и о Женском Голосе, и о змеином шипении, и даже о маленькой девочке, которая еще не умела говорить и снилась ему. Но Душка посмотрела на него глазами взрослого, холодными и недоверчивыми, вздохнула и сказала:
— По-моему, ты просто пересмотрел своих фильмов. Вообще все это как-то не очень разумно, ты не находишь?
Слово «разумно» теперь не сходило с ее уст. И Павлик невольно начинал терзаться угрызениями совести, потому что он был «неразумным».
И тогда мальчик замолчал, оставшись один на один с собственными страхами и призраками, населявшими этот дом.
Ох, лучше бы он не вспоминал все это! Сейчас они снова ожили.
— Ты станешь моим. Ты все равно станешь моим, как станут моими все, кто здесь…
— Беги отсюда, малыш! Беги же, пожалуйста! У меня уже почти нет сил защищать тебя, беги! — перекрыл шипение Женский Голос.
— Я не могу, — покачал головой мальчик. — Здесь моя семья…
— Ты не сможешь им помочь, но сам убегай, пока я еще что-то могу, я выведу тебя из леса!
— Пожалуйста, перестаньте меня пугать, — попросил Павлик. — Я ведь, кажется, не сделал вам ничего плохого! Зачем же вы превращаете мою жизнь в кошмар?
— Прости, я не хотела…
Голос смолк.
Мультяшки
Он дернул головой, чтобы прогнать это наваждение.
Ему померещилось, что они ПРИСЛУШИВАЮТСЯ.
Словно заметив, что малыш обратил на них внимание, застигнутые врасплох мультяшки снова закружились в своем бессмысленном хороводе.
— Все это мне только кажется, — сказал себе мальчик, пытаясь справиться с приступом ужаса. — Мама говорит, этого не может быть, потому что не может быть НИКОГДА!
Утята все еще прыгали в сумасшедшем танце. Но девочка вдруг остановилась и посмотрела прямо в глаза Павлику. Ее симпатичное личико вдруг скривилось во взрослой усмешке, она топнула ногой и, неожиданно зло прищурившись, сказала резко и неприятно: «Все будет так, как нам захочется!»
Анна спустилась вниз, удивляясь тому, что ступеньки явно намереваются уплыть из-под ее ног. Она чувствовала себя примерно так же, как больной морской болезнью во время качки.
«Сейчас меня стошнит» — думала она, пытаясь остановить плывущие перед глазами стены.
Навстречу двигался хирург, насвистывая глупенький мотивчик. Какой-то дурацкий шлягер из той породы однодневных истин, которые всегда вызывали у Анны приступы раздражения.
— Ну, как там дела? Все в порядке, не так ли? — приостановился хирург, улыбаясь.
Анна смотрела в его круглое лицо, и ей хотелось расхохотаться. «Только вот смех-то будет у меня истеричный», — подумала она. Поэтому только устало качнула головой — вправо-влево, как заводная кукла. «Я ведь и впрямь становлюсь похожа на заводную куклу», — усмехнулась она.
— Вы помните ту блондиночку?
Он наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить, о ком ведет она речь.
— Ту, медсестру? — не унималась Анна, продолжая тщетные попытки вывести его из состояния безмятежной радости бытия.
— Ах да, — наконец сдался он. — У нее еще такой симпатичный шрамик у рта… Неужели с ней что-то случилось?
— Эта девочка покончила с собой.
Ее голос звучал ровно и безжизненно. Как будто Анна тоже покончила с собой, но непонятно как продолжает двигаться.
— Неужели?
Кустистые брови хирурга взлетели вверх, как две уродливые бабочки.
— Но этого не может быть! — покачал он головой, продолжая улыбаться.
— Вот как? — устало спросила Анна. — Почему? Потому что не может быть НИКОГДА?
— Вы совершенно напрасно так иронизируете. — Хирург продолжал смотреть за ее спину. — Главное — не надо нервничать.
Он говорил преувеличенно мягко, как тяжелобольному ребенку.
— Оглянитесь… Но не делайте резких движений. Вот та-а-ак…