Служители зла
Шрифт:
— Ладно, — проворчал он. — Давай побродим еще, раз это странненькое занятие так тебе по душе.
Собака, вильнув успокоенно хвостом, быстро затрусила вперед.
— Уже уходишь?
«Угу, раз ты спрашиваешь об этом с такой надеждой», — подумала Мира.
— Да, мне пора.
Мира мягко дотронулась до шара рукой. Он медленно качнулся, подвластный ее руке. Как зачарованная, Мира смотрела на летящие снежинки, чей танец стал резче и причудливее.
В соседней комнате Душка разговаривала с Юлианом. Мира слышала их тихие голоса и приглушенный смех. «Уже уходишь», — скорчила Мира рожицу. Ухожу. Потому что вам до меня больше нет дела. Куда бы уйти — вот в чем вопрос. Как можно дальше. Чтобы вообще вас не видеть.
Злые слезы выступили у нее на глазах. Она не была нужна им. А ты вообще кому-нибудь нужна, Мира? Тебе, Мира, как ребенку, оставили этот глупый шарик. Игрушка, чтобы дитя не плакало. «Ты уже уходишь, Мира?»
Она снова качнула его ладонью — на этот раз сильнее, вложив в жест всю свою обиду и злость. Словно пытаясь вместе с шариком качнуть весь этот дурацкий мир Старой Пустоши.
В это время Душке показалось, что кто-то тихо позвал ее по имени.
— Бабушка? — встрепенулась она, оглядываясь.
Дом странно качнулся, как при маленьком землетрясении.
Юлиан встал и неожиданно резко сказал:
— Мира! Прекрати баловаться с шаром!
Мира нахмурилась.
Теперь ей явно пора было домой. Теперь ей показали, что она в немилости.
Гнев и обида переполняли девочку, и, не в силах более сдерживать их, она снова ударила по шару — со всего размаху, после чего, не сдерживая больше слез, выбежала из дома.
«Бабушка!»
Старуха, вздрогнув, приподнялась в своем кресле. Голос Душки прозвучал тихо, доносясь издалека, как из тумана. То тише, то громче…
— Душка! Что же у вас там происходит, детка? — прошептала старуха. — Я никак не могу к тебе пробиться! Попробуй сама преодолеть преграды, маленькая!
Она напряглась, попытавшись из разрозненных лучиков энергии сложить один, мощный, и, когда это получилось у нее, направила его к внучке, запутавшейся в странных лабиринтах этой чертовой Старой Пустоши.
Закрыв глаза, старуха шептала ее имя, перемежая его с молитвами и заклинаниями на странном, гортанном наречии. Руки ее дрожали, напряжение явно превосходило норму допустимого.
Но сейчас она уже шла по лесу, неуверенно, медленно, пытаясь пробиться через серый туман, в зловещей зыбкости которого ей явно виделись теперь бесформенные и унылые тени. Они прятали от нее Душку, ее Душку, которая смеялась, разговаривала с ними, явно не подозревая, что перед ней такое. Похоже,
— Душка, — позвала старуха. — Постарайся услышать мой голос, девочка! Пожалуйста, постарайся!
Теперь старуха видела комнату, освещенную мягким светом красного абажура.
Рассеянный свет не мог ее обмануть — девочка была действительно окружена неясными и зыбкими очертаниями фигур, которые она не замечала, поглощенная разговором с…
Она была в опасности! О боже, в какой она была опасности!
Старуха не видела лица Душкиного собеседника, но этого и не было нужно, чтоб узнать, с кем говорит сейчас ее внучка!
Она и так узнала его.
По спине.
По этой прямой, худой спине…
Холод мгновенно охватил ее. Нет, только не этот! Только не ОН!
— Душка! — закричала она, напрягая все свои силы, вкладывая в крик все остатки жизненной энергии. — Берегись! Разбей этот мир, детка! Разбей его!
Шар качнулся!
Девочка вздрогнула, встрепенулась и начала оборачиваться, словно услышав бабкин зов.
Но ОН опередил ее.
Более того, ОН узнал старуху.
Та почувствовала резкий удар.
Боль взорвалась внутри нее, превращаясь в огненный шар, потом сотнями мелких осколков впилась в каждую клеточку мозга.
Пытаясь ухватиться скрюченными от напряжения пальцами за воздух и за жизнь, старуха проваливалась в темноту и, проклиная себя за оплошность, уже знала, что эта темнота, скорее всего, и есть Смерть.
Душка вскинула голову и прислушалась.
Странно. Ей отчетливо послышался сейчас голос бабушки. «Разбей…»
Что разбить, бабушка? Мир? Шар?
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Юлиан.
— Ничего, — смутилась Душка. Она боялась признаться в том, что умеет СЛЫШАТЬ. Что вот сейчас она слышала бабушку. Юлиан смеялся над подобными вещами. Он не верил во все это, именуя подобные явления просто «галлюцинациями» испорченных религией умов.
Поэтому Душка сделала вид, что просто смотрит в окно. «Может быть, я увидела там редкую птичку», — подумала она и нахмурилась от странного ощущения какой-то неправды. Птицы? А здесь есть птицы?
Вопрос был простым, но для Душки он был страшным.
«Да, наверное, есть, — неуверенно подумала она. — Просто я их почему-то не видела. А ведь вокруг нас девственный лес…»
— Здесь какие птицы бывают? — спросила она Юлиана.
— Птицы? — переспросил он озадаченно. Похоже, ему совсем не понравился Душкин вопрос. — Разные. Я же не орнитолог, — немного раздраженно ответил он.
Его правая рука начала выбивать на столе нервную дробь.