Служители зла
Шрифт:
«Надо попробовать найти птиц, — твердо решила Душка. — Птицы должны быть непременно. А то мне сейчас как-то не по себе — я же и правда не видела здесь птиц! Даже воробьев и голубей, которых пруд пруди в городе, и то здесь нет!»
И животных тоже нет, вспомнила она.
Только мухи…
— Почему тут нет животных? — спросила она.
— Каких?
— Разных, — передернула она плечом. — Кошек. Собак. Коров, наконец…
— Наверное, их просто не надо заводить. — Уголки его губ нервно дернулись,
— Я бы хотела собаку, — сказала Душка. — Или кошку… С ними жизнь становится более…
Она не договорила. Хотела сказать «насыщенной живымтеплом» и осеклась.
Ей стало немного не по себе — таким неуместным вдруг показалось это слово — «живое».
Как будто оно нарушало покой… Вечности?
«…пепел на Пустоши падет к праху, мрак поглотит сущее…»
Она не знала, откуда появились эти слова, но почему-то они появились в ее голове именно в тот момент, когда встретились их взгляды, и она удивилась тому, что глаза Юлиана так быстро меняются: вот только что была в них ярость, потом — пустота — «ETERNAL EMPTINESS», и теперь он снова стал прежним, с этой мягкой, обволакивающей, успокаивающей улыбкой.
— У тебя будет собака, — сказал он ей, ласково улыбаясь. — Если ты хочешь. И кошка тоже… Очень скоро все это у тебя будет. Вот увидишь…
И она кивнула, но отчего-то ей было неприятно прикосновение его мягких рук, и его присутствие рядом, и эти добрые, добрые, обволакивающие вечностью глаза…
Темнота сгущалась. По комнатам ползли темные тени, заставляя Павлика напряженно всматриваться в их зыбкие и неясные очертания, несущие таинственную угрозу.
«Скорей бы уж кто-нибудь пришел», — подумал мальчик.
Чтоб ушел страх, он включил свет. Можно было включить и телевизор, но после того, как его напугали безобидные диснеевские зверюшки, Павлик старался обходиться без него.
Чтобы не быть уж совсем одиноким ребенком, он посадил перед собой Бадхетта и торжественно объявил:
— Сейчас я, пожалуй, прочту тебе книжку. Ты ведь сегодня был хорошим медвежонком. Какую ты хочешь?
— «Мэри Поппинс», — ответил он сам себе за Бадхетта, подражая мультяшным мишкам-гамми.
— А я-то думал, ты уже большой. Ну да ладно. Пойду за твоей Мэри. Только не бойся тут без меня, ладно?
Спустившись вниз, он зажег свет и там, потом подумал и прошел по всем комнатам, щелкая выключателем.
Теперь, когда он с помощью света выгнал все страшные тени, он почувствовал себя веселее. Нашел книжку и уже начал подниматься по лесенке, как вдруг зазвонил телефон.
«Все как в страшилках, — подумал он. — Сначала звонит телефон, а потом появляется какой-нибудь там дикий Фредди Крюгер».
Он поежился и
— Да, — осторожно сказал он. — Я вас слушаю.
— Павлушка? Это мама.
Он не смог сдержать вздох облегчения.
— Как дела, миленький? Чем вы там с Душкой занимаетесь?
«Если я скажу, что Душки еще нет дома, ей здорово попадет, — рассудил мальчик. — А меня опять будут отправлять к этим ужасным старикам».
От этой мрачной перспективы его пробрала дрожь, и он решился на ложь во спасение:
— Читаем про Мэри Поппинс, ма. Душку позвать?
Конечно, он рисковал. Сейчас она скажет — да, позови. Слава богу, он мог сделать вид, что пошел за Душкой, а потом наврать, что она в туалете.
— Не надо, — рассмеялась мать немного неуверенно. Кажется, у нее тоже плохое настроение. — Просто передай, что мне, похоже, придется задержаться. Пусть она покормит тебя ужином, не дожидаясь меня, ладно? Справитесь?
— Да, мама. Не беспокойся, — сказал он, думая, как было бы здорово, если бы она все бросила и пришла. Если бы он сказал ей правду — что Душки нет, он один, ему очень страшно.
Но он большой. Он уже очень большой и не имеет права быть таким глупым и слабеньким.
Она повесила трубку.
«Скорей бы уж пришла Душка», — подумал он. Взял книгу и начал подниматься по лестнице.
— Не бойся, Бадхетт, я сейчас! — крикнул он верному медвежонку.
Внезапный щелчок заставил его остановиться.
— Что это было? — пробормотал он, прислушиваясь.
В доме царила тишина.
Он перевел дух и поднялся повыше. Щелчок повторился — на этот раз сильнее. В доме погас свет.
Малыш оказался в полной темноте.
Глава 7
За окном больницы царила темнота, тяжесть которой не облегчали даже искрящиеся хлопья снега, в темпе largo оседающие на землю.
Теперь Анну раздражала собственная тревога — она казалась ей свидетельством слабости. Ее настроение переменилось.
«Возьми себя в руки, — холодно приказала она себе. — Возьми себя в руки, чертова истеричка. Стисни зубы и терпи, если уж ничего другого пока не можешь придумать… От тебя, в конце концов, зависит не только твоя жизнь».
Кажется, после сегодняшних идиотских галлюцинаций у нее уже нет другого выхода — придётся обратиться к психотерапевту. Иначе она станет опасной для окружающих.
Анна сжала виски ладонями.
«Да уж, — усмехнулась она. — Попытка бегства не удалась, мой ангел. Увы, но скрыться от той насмерть перепуганной девочки, которая прочно поселилась в душе после смерти Мишки, той самой девочки, которую ты пыталась раздавить, как танком, железными доводами рассудка, не удалось, милая…»