Смех сквозь слезы
Шрифт:
Бледный, с трясущимися руками и вовсе не похожий на великосветского льва, Майоров поднялся и направился в прихожую.
— Дура! — обернувшись, бросил он Ольге. — Дура ты набитая! Не надо меня провожать!
С этими словами он скрылся в коридоре, а спустя секунду глухо хлопнула входная дверь. Неподражаемый король сцены ушел.
Тимирбулатова вновь села на диван. Ее взгляд был каким-то отсутствующим.
— Женя, я действительно дура? — спросила она, не меняя позы.
— Нет,
— Это верно, — ввернул свое веское словцо Жемчужный.
— И все-таки я дура, — тихо произнесла Оля. — Я дура потому, что всю свою жизнь мечтала стать актрисой. И что теперь? Плашкина в любом случае уволит меня, и я пополню ряды безработных. Глупо все вышло, конечно.
— Не расстраивайся. — Я осторожно накрыла ее руку своей и слегка пожала. — Все наладится, Оля. Тебе просто нужно время для того, чтобы прийти в себя.
Она попыталась улыбнуться.
— Пойдемте ужинать? — последовало предложение.
— Я думаю, не стоит, — ответила я. — Тебе лучше лечь сегодня пораньше спать.
— А вы?
— А мы поедем. Костя проводит меня до дома. Надеюсь, возражений нет? — обратилась я к нему.
— Небольшие есть, но об этом тет-а-тет.
— Нет-нет, — запротестовала Тимирбулатова. — Так не пойдет. Я, конечно, понимаю, Женя, что твоя миссия окончена, но не могу смириться с мыслью, что ужин будет испорчен.
Я хотела сказать ей, что он и так уже испорчен, но не стала. Однако решила закрепить свой отказ.
— Бог с ним, с ужином, Оля. Тебе надо побыть одной и о многом подумать.
— Не хочу, — упрямо заявила она.
— Это тебе сейчас так кажется, — улыбнулась я. — А во время ужина тебе будет не до веселья и не до разговоров. Мысли, они, как известно, никуда не денутся.
— Я боюсь оставаться одна, — призналась Тимирбулатова.
— Тебе уже ничто не грозит. А что касается одиночества, Оля, то тут уж сама посуди: я все время не смогу быть рядом.
— Жаль, — сказала она.
Я похлопала ее по руке и поднялась.
— Все будет нормально. Вставай, Кастет. Нас ждут великие дела.
— Как? Еще великие дела? — шутливо ужаснулся он.
— Конечно. А ты думал, что уже все переделал?
Оля проводила нас к двери и сказала мне на прощание:
— Если будет желание и время, заезжай в гости.
— Заеду, — подмигнула я ей, хотя в душе прекрасно понимала, что времени на это уж точно не будет. — Пока.
Оля стояла на лестничной площадке до тех пор, пока мы с Костей не скрылись из виду.
— Лови такси, новый король, — сказала я Жемчужному, оказавшись на улице.
— Почему новый король? — хитро прищурился он.
— Ты добился главного,
— Ошибаешься, Женя, — насупился он. — Моя главная мечта заключалась совсем в другом.
Я уже поняла его намеки, но намеренно молчала, ожидая продолжения.
— Сегодня она готова была сбыться, — в том же духе повествовал он. — Но, увы, разбилась в пыль. Я понимаю, что у Ольги и Аркадия не заладился романтический вечер по вполне объективным причинам, но почему должны страдать другие?
— Другие — это кто?
— Мы с тобой, — ответил Костя. — Я уже было настроился на чудесный ужин, затем и на бесподобную ночь, а тут…
— Размечтался, — оборвала его я.
И тем не менее, несмотря на все колкости, которые я время от времени отпускала в адрес Жемчужного, он мне нравился. С ним было и весело, и приятно, и, наверное, я даже была бы не прочь завязать с Костей куда более глубокие и близкие отношения, но почему-то не могла решиться на это. Причину я и сама не знала.
— Скажи, — снова начал Жемчужный. — А ты помнишь наше с тобой прошлое расставание год назад?
— Помню, — ответила я.
— Я предложил тогда тебе выйти за меня замуж, но ты отказала.
— И это я помню.
— А что скажешь теперь?
— Какой ты настырный, — рассмеялась я.
— Неужели опять исчезнешь в никуда?
— Нет, — успокоила я его. — Так и быть, теперь не исчезну. Можешь позвонить мне завтра, вернее, уже сегодня, — добавила я, взглянув на часы. — В конце концов, за мной ужин. Я обещала.
— А что будет после ужина?
Я ничего не ответила ему. Тем более что в этот момент на дороге появились фары приближающегося автомобиля. Я вскинула руку.
Частник любезно согласился подбросить нас до центра за вполне умеренную плату. В дороге и я, и Жемчужный молчали. Лишь когда до моего дома оставались считанные метры, я сказала Косте вполголоса:
— Знаешь что? Все-таки во всей этой истории виновата Мельпомена.
— Кто-кто? — переспросил он.
— Мельпомена. Покровительница трагедии. Разве ты не знал?
— Знал, конечно. Но я не понимаю, к чему ты это сказала?
— Навеяло.
— Перетрудилась ты, Женя, — поставил мне диагноз Жемчужный. — Я бы на твоем месте месячишко отдохнул.
— Легко сказать, — покачала я головой.
Мы вышли из машины, и частник мигом скрылся в темноте. Моросил легкий дождик. Весенний и зябкий.
— Ну, пока, — я протянула Косте руку.
— Нет, так не годится.
Он привлек меня к себе и поцеловал в губы. Я не стала сопротивляться.
— Я люблю тебя, — выдохнул он, когда поцелуй закончился.