Смелые не умирают
Шрифт:
Вдруг он заметил среди деревьев серо-зеленые мундиры гитлеровцев. Вскинув автомат, Валик дал длинную очередь. Лагутенко и Перепелицын выскочили из сторожки и тоже открыли огонь.
Гитлеровцы залегли, началась перестрелка. Поняв, что у сторожки обороняется лишь несколько человек, они поднялись и ринулись вперед.
Под огнем партизан одни падали, но другие подступали все ближе. Вот один из них метнул гранату к крыльцу. Валик прижался к земле. От взрыва сторожку затянуло дымом. Когда дым рассеялся, Валик огляделся. Перепелицын, укрывшись за пнем,
— Стреляй! — приказал Александр Платонович.
Несколько десятков солдат окружили сторожку. Они галдели, кричали: «Рус капут!»
Валик стрелял одиночными выстрелами, беря на прицел ближних солдат.
— Последний патрон для себя! — властно приказал Перепелицын.
— Есть! — отозвался Валик, хотя до него не сразу дошел страшный смысл этих слов.
В это время в лесу раздалась частая автоматная трескотня. Гитлеровцы, попав под перекрестный огонь, заметались.
— Ура! Наши! — закричал Валик и застрочил по немцам.
Диденко и Шверенберг первыми прибежали к сторожке.
Лагутенко был жив, но контужен…
В третий раз ковпаковцы и шепетовчане напоролись на карателей при переходе железнодорожного полотна. Здесь разгорелся жаркий бой. Каратели окружили партизан, взяли в «мешок», но они с боем прорвались, миновали железнодорожное полотно и скрылись в лесу.
Там они расстались. Ковпаковцы продолжали рейд; Диденко, Шверенберг, Павлюк и еще несколько партизан повели в Полесье женщин и детей. Анна Никитична и Валик уходили с ними. Лагутенко оставался в лесах Шепетовщины. Витя Котик и Борис Федорович шли с ним.
Изнурительным и трудным был долгий путь с Шепетовщины до белорусского Полесья. Диденко приходилось часто устраивать привалы — женщины и дети не выдерживали многокилометровых маршей.
…Девятые сутки похода.
Молча, тяжело шли люди. Ноги вязли в грязи. В лицо дул колючий ветер.
— Стой! — раздалась команда.
Партизаны вышли к берегу реки. Впереди виднелись металлические конструкции железнодорожного моста.
Разведчики установили, что подступы к мосту заминированы и мост охраняется.
Диденко приказал Шверенбергу вести людей в обход, а сам с несколькими партизанами, среди которых был и Валя Котик, остался, чтобы взорвать мост.
Партизаны осторожно проползли мимо минных заграждений и приблизились к овражку, в котором, прячась от ветра, сидели двое солдат, охранявших мост. Диденко и Павлюк приготовили веревочные петли и, прижимаясь к земле, подползли вплотную к оврагу. Валя полз за ними. Он нес взрывчатку. Остальные партизаны приготовились в случае опасности прикрыть товарищей автоматным огнем. В двух шагах от солдат Диденко вскочил на ноги и властно скомандовал: «Хенде хох!» Это было так неожиданно, что солдаты моментально подняли руки. Диденко и Павлюк легко набросили на них веревочные петли и скрутили руки.
Пленных увели.
Маленький, худой Валя в несколько коротких
Заминировав мост, Диденко со своими людьми и пленными последовал за основной группой. Они догнали ее только часа три спустя, на противоположном берегу, в нескольких километрах от реки.
Люди устали. Но Диденко не давал им отдохнуть, старался увести как можно дальше.
Позади раздался многократный грохот, и в темном вечернем небе заполыхало зарево. Все остановились, молча прислушиваясь. Анна Никитична крепко прижала к груди голову Вали, словно стараясь защитить, а мальчик широко раскрытыми глазами смотрел на зарево.
Это был первый подорванный Валей вражеский эшелон.
Пройдя еще несколько километров, устроили привал. Диденко расставил вокруг лагеря караульные посты и менял их через каждые два часа.
Как удобно спать даже на сырой земле после тяжелого многокилометрового похода!
Валя не успел еще выспаться, как его послали в караул. Он стоял на посту у проселочной дороги и мучительно боролся со сном.
Чтобы отогнать сон, принялся считать до тысячи, но сбился. Попрыгал, размялся. Кажется, стало лучше. Начал вспоминать… Мысли… Радужные видения… Как хорошо, спокойно…
Диденко первым услышал выстрел. Мгновенно были подняты все.
— Фрицы! — взволнованно докладывал посланный в разведку партизан. — Много их, человек сорок, с пулеметом. А Валька убит, и над ним два солдата стоят. Остальные прочесывают лес…
Как ни тяжело было Степану Осиповичу, он приказал партизанам, не выдавая себя, углубиться в лес. Он не мог, не имел права рисковать жизнью женщин и детей.
…Валя поздно заметил немцев: они подползли совсем близко. Он выхватил гранату, но не успел сорвать чеку. Раздался выстрел. Мальчик упал, поджал под себя гранату. В ту же минуту к нему подбежали двое солдат. Один из них пнул ногой безжизненное тело Вали и сказал: «Капут!» Мимо быстро протопало множество ног. Только в стороне негромко переговаривались двое солдат. Валя все слышал — он был жив и только притворился убитым. Незаметно для немцев мальчик сорвал чеку, ловко швырнул гранату под ноги солдат и побежал по просеке.
Услышав взрыв, несколько солдат, находившихся неподалеку, бросились в погоню. Валя взбежал на холм, круто свернул вправо, кубарем скатился вниз к подножию холма и бросился в обратную сторону. Солдаты искали его на холме, а Валя все дальше уходил в лес. Вдруг он почувствовал боль в правом бедре: сгоряча не заметил, что ранен. Снял рубашку, разорвал ее на широкие полосы и кое-как перевязал рану. Потом срезал толстую палку и, опираясь на нее, волоча ногу, побрел по лесу.
Где-то далеко позади слышались выстрелы. Валя останавливался, прислушивался, определял: «Это немцы! А наши почему не стреляют? Может, спали и всех их… Неужели из-за меня погибли товарищи?»