Смена полярности
Шрифт:
— По-видимому, — добавила профессор Макгонагалл, — вам дали его под видом Успокаивающего зелья. Дорогая моя, вам надо быть осторожнее при покупке зелий в аптеках. Не забывайте, что вы героиня войны.
Гермиона было открыла рот, чтобы рассказать правду, но тут же захлопнула обратно. Она ужасно хотела сообщить, кто истинный виновник, но понимала, что сначала нужно поговорить с Драко.
— И правда, — согласилась мадам Помфри. — А ещё вам следует поблагодарить мистера Малфоя. Если бы он не принёс вас вовремя…
Невысказанные слова и мрачное
Нервно улыбнувшись, она ответила:
— Что ж, вот и славно. Я обязательно поблагодарю его.
— А вот с этим, полагаю, возникнут проблемы, мисс Грейнджер, — заметила профессор Макгонагалл.
— Почему?
— Потому что сегодня в обед мистер Малфой пришёл ко мне в кабинет и уволился.
***
Как только мадам Помфри и профессор Макгонагалл отвернулись, Гермиона схватила палочку и встала с кровати. Трансфигурировав больничную одежду в простенькое платье, Гермиона осмотрелась и, пока никто не видел, поспешила в комнату Драко.
Драко уволился.
Зачем он так поступил? Что даст ему это увольнение? Быть может, он понял, что это Герман отравил Гермиону? Исходя из личных её наблюдений, Драко знал о чувствах Германа. Очевидно, он сложил два и два и понял, что тот пытался «устранить конкурента». Но это всё равно ничего не объясняло!
Он просто идиот! Как можно не понимать, что самый простой путь — это признаться во всём профессору Макгонагалл? Драко сказал, что не гей, и если так, то тот случай с Германом, когда Гермиона застала их, очевидно, имеет объяснение. Драко мог просто рассказать Макгонагалл, что Герман — сумасшедший, использовав Успокаивающее зелье и попытку отравления в качестве доказательства. А Гермиона, очнувшись, подтвердила бы эти слова, и Герману Рейнджеру бы пришёл конец.
Но увольнение выглядит как признание вины. Будто бы Драко сделал что-то не так и теперь пытается искупить вину самопожертвованием. А он ведь не сделал ничего дурного. Ему просто не повезло привлечь внимание невероятно ревнивого сумасшедшего подростка.
«А если нет?»
Тоненький голосок заставил Гермиону замедлить шаг.
А если Драко действительно виноват? Если он действительно пытался искупить вину? Пусть он и сказал, что не гей и своими учениками не интересуется, но об отсутствии интереса именно к Герману он прямо не говорил. И всё ещё оставался нерешённым вопрос с тем поцелуем. С тем дурацким, мерзким поцелуем!
Шестерёнки в мозгу Гермионы завертелись ещё быстрее. Ей вдруг подумалось, что Драко сговорился с Германом, чтобы отравить её. Иначе как он догадался проверить флакон с Успокаивающим зельем? А, узнав правду, почему не пошёл прямо к профессору Макгонагалл и не сказал о своих подозрениях насчёт истинного виновника? Не для того ли, чтобы защитить Германа?
Быть может, не стоило идти к Драко. Быть может, стоило с самого начала пойти к профессору Макгонагалл и всё рассказать.
— Грейнджер?
Вздрогнув от неожиданности, Гермиона
Драко поставил коробку на пол и подошёл к Гермионе.
— Грейнджер, что ты здесь делаешь? — осмотрев коридор, требовательно спросил он. А затем посмотрел на неё с беспокойством: — Разве ты не должна быть в постели?
— Тебе ли не знать, — с горечью ответила Гермиона, — это ведь из-за тебя я там оказалась.
Драко нахмурился.
— Что? Что это значит?
— Я не дура, Малфой, как бы тебе ни хотелось верить в это. Я знаю, что ты помог Герману отравить меня!
Лицо Драко исказилось от злости.
— Если я тебя отравил, тогда зачем тратил время и нёс тебя на руках в Больничное крыло, а, Грейнджер?
— Затем, что это — тщательно спланированный спектакль! — воскликнула Гермиона. — Кто решится обвинить тебя в моей смерти, если ты пытался меня спасти, верно? Нет, ты не хотел меня спасать. Это всё было лишь для того, чтобы защитить Германа!
— И зачем же я хотел защитить Германа? — убийственным тоном произнёс Драко.
— Затем… что ты его любишь! — взорвалась Гермиона, тяжёло и часто дыша. — Ты любишь этого негодяя! Я видела тот поцелуй! И пусть ты говорил, что не…
Закончить она не успела. Да и как тут успеть, когда Драко выбрал именно этот момент, чтобы прижать её к стене и поцеловать.
Гермиона тут же начала вырываться, но она всё ещё была слаба после отравления, да и Драко был гораздо сильнее. Она пыталась отвернуться, но он схватил её за подбородок и не позволил.
Драко был зол. Очень зол. Гермиона понимала это по силе, с которой он сжимал её запястье, и по напору, с которым целовал её. Гермиона попыталась укусить его, но он увернулся и снова поцеловал. Она пыталась оттолкнуть Драко свободной рукой, но он и этого не позволил: одной рукой обхватил обе её руки за запястья и поднял над её головой.
Но Гермиона Грейнджер была девушкой бойкой и не сдалась. Она извернулась, будто змея, которой только что отрубили хвост, и нерешительно попыталась ударить Драко коленом в пах. Драко спасли рефлексы игрока в квиддич: он вовремя увернулся и с яростью посмотрел на Гермиону. Она и подумать не могла, что он может быть настолько зол.
— Грейнджер, ты что, пыталась меня ударить?
— Да, — процедила та. — И сделаю это снова, насильник чёртов!
В глазах Драко что-то сверкнуло.
— Насильник? Неужели? Ещё одно твоё заблуждение насчёт меня. Быть может, пришло время оправдать твои ожидания.
Гермиона в ужасе посмотрела на него.
— Нет, ты не можешь так поступить.
Драко одарил её долгим злым взглядом и отстранился.
Гермиона потёрла ноющие запястья и коснулась горящих губ. В глубине души она жалела об упущенном поцелуе, но она была так зла тогда! Да и сейчас, собственно, тоже.