Смена полярности

MizSphinx

«О нет! Я же совсем забыла про Лаванду! И снова этот идиот Малфой занял все мои мысли…»

— Привет, Лаванда, — сказала Гермиона, чувствуя, как вина камнем оседает в её желудке. — Как ты?

— Отлично, — равнодушно ответила Лаванда, потянувшись к кувшину с яблочным соком.

Гермиона решила исправиться:

— Лаванда, я должна сказать…

— Гермиона, — перебила Лаванда, обернувшись к ней с совершенно серьёзным выражением на своем милом личике. — Нам надо поговорить.

Смутившись такому жуткому тону голоса, Гермиона нервно ответила:

—

Э-э-э… хорошо. О чём?

— Не сейчас, — сказала Лаванда и отвернулась глотнуть сока. — Это слишком важно, чтобы обсуждать здесь. Да и сегодня я должна встретиться с Северусом, так что давай завтра. Приходи в шесть. Выпьем чаю с печеньем и поговорим. Хорошо?

Расстроившись, что этот разговор может означать конец их дружбы (да ещё и в её день рождения в придачу), Гермиона кивнула:

— Хорошо.

На следующий день, как всегда пунктуальная, Гермиона ровно в шесть стояла у дверей Лаванды. Обычно она входила без стука, но, чувствуя, что их дружба под угрозой, решила не усугублять ситуацию и сначала постучать. После первого же стука Гермиона обратила внимание, что дверь не только не заперта, но ещё и приоткрыта.

— Лаванда? — позвала Гермиона, войдя в тёмную комнату. — Лав…

— Сюрприз! — раздался хор голосов, и в комнате зажегся свет. — С днем рождения, Гермиона!

Глядя на улыбающиеся лица знакомых, Гермиона тоже расплылась в улыбке. Она не могла в это поверить. Они специально приготовили для неё сюрприз на день рождения. Для неё! Лаванда стояла впереди и, самодовольно улыбаясь, обнимала Джинни за плечи. Джинни! Даже Джинни была здесь, несмотря на то, что вернулась во Францию вместе с «Холихедскими гарпиями»! А еще Гарри и… её родители! Мама и папа выглядели как типичные маглы, как и… Молли и Артур! Здесь были Билл и Флер — всё такая же красивая, несмотря на шестой месяц беременности, — Луна и Невилл и… это что, Рон? Это же Рон!

Единственным, что Гермиона сумела вымолвить от потрясения, было:

— Ого!

***

Гермиона не помнила, когда ей в последний раз было так весело, как на этой вечеринке в честь дня рождения. Она была так счастлива, что, казалось, плыла на облаках от восторга. Так здорово быть рядом с родными и близкими! В течение года Гермиона редко общалась с ними. Нет, она, конечно же, писала им, но этим вечером поняла, что предпочла бы пообщаться с ними вживую.

Гермионе даже понравилось болтать с Роном!

Он, похоже, сильно изменился. Он был всё так же по-мальчишески обаятелен, мило улыбался, но было видно, что он повзрослел. Он был сдержан, говорил только тогда, когда его спрашивали, но стоило подойти Гермионе, как он просиял, будто солнце в жаркий летний день. Рон часто запинался и краснел, явно стараясь произвести впечатление, и эти усилия растопили её сердце.

А когда он ещё раз решил извиниться за измену, взгляд его был честным и открытым, голос звучал необычайно серьезно…

Гермионе захотелось его обнять. Но затем он рассказал, что встречается с Луной, и эти странные чувства исчезли.

Времени было

уже больше девяти, но празднование было в самом разгаре. Молли обсуждала с мамой Гермионы шторы для гостиной, Артур заинтересованно слушал её отца, рассказывающего об устройстве стиральных машин. Гарри и Рон играли в волшебные шахматы — Гарри принёс с собой доску, решив раз и навсегда расправиться с Роном — Билл рассказывал Невиллу какую-то историю, от которой тот сгибался пополам от смеха. Джинни, Лаванда, Флер и Луна обсуждали, стоит ли Флер рожать в воде.

Улыбнувшись, Гермиона схватила шоколадное печенье и было собралась к ним присоединиться, как перед ней приземлился бумажный самолетик. Нахмурившись, она развернула его. Там было лишь два слова:

«Иди сюда».

Гермиона разозлилась. Лишь один человек мог быть настолько раздражающе высокомерен.

Гермиона знала, что с Драко станется зачаровать записку от уничтожения, а значит никакого удовольствия от сжигания её она не получит, лишь головную боль. Поэтому она оглянулась вокруг и, заметив в углу стол Лаванды, направилась к нему за пером и чернилами. Почти сразу отыскав их, Гермиона написала в ответ:

«Нет. Я занята».

«Грейнджер, не вынуждай меня идти за тобой. Приходи. Сейчас же».

Гермиона открыла рот от удивления. Кем себя возомнил этот напыщенный урод, если пытается ей командовать? Он и в самом деле…

«Я хочу тебе кое-что показать».

Любопытство быстро перевесило гнев. «Да и, — напомнила себе Гермиона, — я всё равно хотела поговорить с ним о Германе. Сейчас, возможно, самый подходящий момент…»

«Где ты?»

«Следуй за письмом».

Гермиона отняла руку от записки, и та, сложившись обратно в самолётик, полетела к двери. Крикнув, что скоро вернется, Гермиона открыла дверь и помчалась вслед за ним: по коридорам, вниз по лестницам, из Хогвартса, вниз по склону — самолётик остановился лишь возле высокой фигуры, стоявшей возле озера.

И лишь оказавшись рядом с этой фигурой, Гермиона поняла, что это может быть ловушкой. Она остановилась и потянулась за палочкой. А если это не Драко?

Луна выглянула из-за облаков — лишь на три четверти полная — и озарила темноту мягким серебристым светом. Гермиона заметила светлые волосы, а когда человек обернулся, сомнений не осталось: этот пронзительный взгляд серых глаз, гордо вздернутый изящный нос, тонкие сжатые губы могли принадлежать только одному человеку. Драко Малфою. Красивому мерзавчику а-ля Роберт Локи.

Малфой подошёл к Гермионе, и она почувствовала, как внутри неё будто что-то оборвалось. Должно быть, это была тоска. Угасшая было надежда возродилась вместе с желанием. Желанием, чтобы Драко сократил расстояние между ними, заключил в объятия, шепча на ухо всякие приятности, а затем поцеловал, опустил на траву и исполнил заветную мечту Гермионы, занявшись с ней любовью в лунном свете.

«Надеяться безнадёжно», — напомнила она себе. Поэтому она выпрямилась и преисполнилась решимости покончить с этим раз и навсегда.