Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье
Шрифт:
– Стало быть, здесь всё и произошло.
– Точно так, как Андрей Николаевич рассказывали.
Чиновник для поручений хотел сесть в кресло, но передумал, отодвинул от стола стул и сел, положив ногу на ногу.
– Значит, говоришь, тебя дома не было?
– Совершенно верно, меня барин отпустил до вечера.
– Странно получается, – Лунащук пристально посмотрел на слугу, – ты присядь, голубчик. В ногах, как говорится, правды нет, а мне она нужна, ибо тех разбойничков мы скоро повяжем, – многозначительно добавил чиновник для поручений, постукивая тростью по левой ладони. –
– О чём, ва… Михаил Александрович? – слуга заёрзал, намереваясь вскочить, но так и остался сидеть на краешке стула.
– Обо всём, – Лунащук подмигнул собеседнику.
– О каком «обо всём»? Меня в квартире не было, я ничего не видел. Об чём я смогу рассказать?
– То-то и странно, Ефим, – Лунащук поднялся и начал прохаживаться от окна до стены и обратно, при этом не теряя из виду слугу. – Видишь ли, ты отпросился у Андрея Николаевича, сам господин Горчаков должен был быть на службе. Отсюда получается, что кто-то сообщил преступникам, что в квартире никого не будет.
В голове Ефима вихрем закружились мысли. и тут же он их высказал:
– Вы думаете, что это я разболтал бандитам?!
– Ну, а кто ещё? По-твоему, сам господин Горчаков разболтал, что слугу отпустил до вечера?
– Вам, конечно, виднее, Михаил Александрович, но вы напраслину на меня возводите. Я при господине Горчакове десятый год состою и никаких обид от него не видел. И что я буду грабителей на него наводить? Эге, – покачал головой Ефим, потом опять что-то мелькнуло у него в голове. – Скажите, а не проще ли мне было вернуться самому, я же знал, что хозяина дома не будет, и совершить покражу, словно кто-то к нам залез. И не надо с подельниками делиться. Так что понапрасну вы меня обижаете. Я десять лет верой и правдой… – по щеке слуги потекла слеза. – Напрасно вы так.
– Хорошо, Ефим, я допускаю, что ты невиновен, но тогда расскажи, как и от кого бандиты узнали, что в квартире никого не будет?
6
Малец оказался довольно шустрым, и двое полицейских из сыскной полиции едва его не упустили.
Ещё ранее надзиратели не сошлись между собой во мнениях.
– Если ты, Ваня, прав, то посыльного надо брать сразу.
– Э, – говорил второй, – а если он ничего не скажет? Тогда что?
– Хорошо, соглашусь с тобой в том случае, если сама Ульяна пойдёт сына предупреждать. Тогда за ней проследим, а вот если, не дай бог, какого она мальчонку пошлёт, то можем его упустить, и… ищи тогда по белу свету поджигателя.
– Геннадий Петрович, давайте уговоримся: что Григорий – поджигатель, это пока наши с вами подозрения. А как было на самом деле, надо выяснить.
– Но ясно же и без…
– В том-то и дело, что Григорий побывал у матери перед самым пожаром, но мы же с вами не знаем причины его прихода.
– Тогда мы у посыльного это и узнаем.
– Вашими бы устами…
На том и порешили. Если появится Ульяна, то проследить за ней, а если посыльный… то по обстановке.
Малец не оглядывался, а шёл, засунув руки в карманы. Наискосок перебежал через Каменноостровский проспект, едва не попав под
Бубнов едва поспел за ним. Заметил в последнюю минуту, как малец постучал ногой в дверь квартиры первого этажа, отпрянул назад.
– Что пришёл? – послышался приятный баритон после того, как скрипнула дверь.
– Маманя ваша записку прислала.
Послышался шорох, потом мальчишка произнёс:
– Э, нет, – Бубнов представил, как он спрятал за спину руку, – в прошлый раз мне обещан был полтинник, а я получил двугривенный.
– Ладно, вот тебе…
– Не, полтину.
– Да я тебе уши надеру.
– Догоните сперва, – малец отскочил в сторону.
– Ладно, получай свою полтину.
Мальчишка опрометью промчался мимо Бубнова, едва не задев последнего.
Раздался металлический щелчок.
Иван понял, что дверь заперта. Почти на цыпочках, чтобы не создавать излишнего шума, полицейский сперва поднялся на три ступени и посмотрел на номер квартиры, потом вышел из парадной.
– Ну что? – нетерпеливоспросил надзиратель первого разряда.
– Там он.
– Один?
Бубнов усмехнулся: мол, откуда мне знать?
– Может быть, его… – сощурил глаза Бережицкий.
– Можно, но давайте, Геннадий Петрович, поступим так. В парадной швейцара нет, поэтому я узнаю у дворника, кто проживает в квартире за номером два. И сколько там человек бывает. А потом уже решим, что делать дальше. Хорошо?
– Ладно, но чтобы одна нога здесь…
Дворник, моложавый мужчина с небольшой бородкой и хитрым взглядом бегающих маленьких глаз, сперва начал рассказывать о других жильцах, увидев в Иване слишком молодого неопытного полицейского. Но когда Бубнов взял хитреца за воротник и встряхнул, последний стал словно на полголовы ниже.
– Ваше благородие, двое там живут. Один Гришка, фамилию не знаю, – дворник сжал крепче лопату так, что побелели костяшки пальцев. Видно, что испугался. – Шустрый такой, лет двадцати пяти, разговорчивый, байки любит травить, а вот второго я толком не видел. Ходит в форменной шинели, но какого ведомства, я не разглядел. Он, гад, и на глаза мне не попадался, а ежели кто к ним записки передавал, то всегда молодой принимал… Где они были два дня тому? Ваше благородие, откель мне знать? Они иной раз утром уходят, а иной днём, возвращаются поздним часом… Что ночами делают? А почём знать, – метнул робкий взгляд на полицейского, – я ж, ваше благородие, за ними не слежу.
– Почему их паспорта в участок не отнёс?
Дворник побледнел.
– Ладно, с тобой хозяин разбираться будет, а мне другое интересно: почему ты преступников укрывал?
– Да я…
– Ты, голубчик, в нехорошую историю попал. Не понял, что они приходят в разное время и паспорта не отдают? Ты с ними заодно и их покрываешь?
– Ваше…
– Что «ваше»? Только сейчас тебе стало ясно, кто они?
– Да я…
– Ладно, об этом позже поговорим, а теперь говори, кто сейчас в квартире?