Смерть консулу! Люцифер

Онэ Жорж

Конница вытянута в две линии: одна между Асперном и Эслингеном, другая между Эслингеном и Дунаем; за нею следует гвардия. Ружейные выстрелы почти прекратились. Только время от времени слышатся они со стороны Дуная.

Пробило пять часов.

Не скоро наступают сумерки в солнечный майский день. Ещё долго придётся французам выдерживать их трудное положение. Начинается непрерывная канонада. Австрийцы придвинули к Эслингену свою многочисленную артиллерию и осыпают неприятеля градом пуль и картечи.

Пули ложатся у ног императора. Медленно оставляет он своё место и идёт к мосту. Между полем битвы и рекой остаётся узкое пространство в

четверть мили. Тысячами лежат раненые. Число их увеличивается с минуты на минуту. Весь берег покрыт обломками боевых снарядов. Гренадеры в поспешном бегстве сбросили свои ранцы, конница — кирасы. Но мост уже непроходим. Многие, обезумев от страха, бросаются в воду, чтобы плыть на другую сторону в надежде скрыться от неприятеля.

Император подходит к тому месту, где сидит Эгберт. Цвет его лица пепельно-серый; маленькая шляпа почти на затылке; волосы в беспорядке покрывают его лоб.

— Воды, — говорит он беззвучным голосом.

Прежде чем слуги и адъютанты успели исполнить его желание, Эгберт добежал до реки, зачерпнул своей шляпой воды и подал её императору.

Наполеон провёл мокрой рукой себе по лицу.

— Это освежает! — сказал он.

Скрестив руки на груди, смотрит он на ужасающую картину битвы.

Вот он поворачивается к реке; на губах его показывается улыбка глубокого презрения.

— Это что значит? — спрашивает он стоявшего возле него Цамбелли, указывая на мост. — Прикажите тотчас очистить всё это и сбросить в реку!

Верхом, с поднятыми палашами бросаются жандармы к мосту. На минуту раздирающие крики и вопли заглушают шум битвы. Люди разогнаны ударами сабель и лошадиными копытами. Трупы, оружие, телеги, лафеты летят в воду.

За полчаса мост был освобождён.

Эгберт не дождался этого. Он поспешно встал со своего места, как только жандармы въехали на мост, и отправился на перевязочный пункт, но тут его ожидали другого рода ужасы. Он невольно содрогнулся при виде такого количества изувеченных раненых и умирающих.

Доктора и их помощники особенно хлопотали около двух раненных.

Один из них был австрийский генерал-лейтенант Вебер, другой — маршал Лан.

Пуля поразила маршала в тот момент, когда он сошёл с лошади, уступая настоятельным просьбам своих приближённых, которые доказывали ему, что, оставаясь верхом во главе своего войска, он представлял собой слишком удобную цель для неприятельских выстрелов. Печальная весть с быстротою молнии разнеслась в войске и привела его в уныние. Маршал Лан был одним из самых достойных и храбрых сподвижников Наполеона во время его первого знаменитого похода в Италию. Между солдатами он слыл республиканцем, несмотря на свой маршальский жезл. Ампутация, предпринятая врачами, вывела раненого из бессознательного состояния и вызвала из его груди глухие стоны.

Наполеон, узнав о несчастии, постигшем верного товарища своей юности, тотчас же отправился на перевязочный пункт. Он подходит к носилкам умирающего и судорожно сжимает его в своих объятиях.

— Вы теряете во мне своего лучшего друга, — сказал Лан с усилием. — Будьте счастливы... Спасите войско...

— Вы не умрёте, — ответил Наполеон. — Они должны спасти вас!

— К чему? Чтобы умереть в одной из следующих битв! — возразил маршал, поднимая немного голову. — Разве новые войны не ожидают нас, или это страшное поражение настолько подействовало на вас, что вы опомнились? После Эйлау — Асперн! Пусть это будет вам предостережением. Вы пожертвовали Францией ради

вашего честолюбия. Я не могу простить себе, что помогал вам в ваших победах... Моя жизнь или смерть не имеют никакого значения. Я всегда был солдатом и умираю им... Но Франция, ваше величество!.. На ней тяжело отзовётся ваша жажда к победам. Она уже теперь тяготится ими. Придёт время, когда она проклянёт вас, и это проклятие может положить конец вашему блестящему поприщу!..

Голова маршала бессильно опустилась на подушку.

Он говорил таким тихим и хриплым голосом, что только один император мог слышать его.

Ещё минуту держит Наполеон руку умирающего, затем тихо опускает её. Ему подают лошадь. Он несётся с быстротой молнии через мост, махая своим коротким хлыстом по воздуху, как будто хочет отогнать от себя тяжёлые мысли и видения.

Продолжается пальба со стороны австрийцев; но старая гвардия непоколебима. Чем больше людей выбывает из строя, тем теснее смыкает она свои ряды. Эрцгерцог не решается двинуть вперёд свои войска. Считает ли он свои силы недостаточными, или он больше боится побеждённого Наполеона, чем одерживающего победы?

По распоряжению императора раненых переносят через мост в Лобау. Эгберт идёт около носилок генерала Вебера.

На острове в несколько изменённом виде повторяются те же безотрадные сцены, что и на берегу Мархфельда.

Здесь расположились лагерем голодные и изнурённые полки, наполовину уничтоженные неприятелем. Батарея, воздвигнутая на берегу напротив Эслингена, и густой лес, растущий в этой стороне, служат достаточной защитой острова, если бы появилась необходимость к длительной обороне его. Но солдаты потеряли веру в свои силы, начальники казались мрачными и недовольными. Всюду слышались обвинения и насмешки над Бонапартом. Эгберт, прислушиваясь к толкам солдат, видел, что они правы в своих нареканиях. Они обвиняли Бонапарта не в поражении, а в неосторожности, в недостатке боевых снарядов, провианта, перевязочных средств. Заносчиво издеваясь над препятствиями, не признавая законов природы, император считает невозможным разрыв воздвигнутого им моста. Он убеждён, что мост будет к его услугам до тех пор, пока он сам не прикажет снять его. Но река неожиданно заявила свои права и доказала новому Ксерксу его безумие.

Барки и лодки, переплывая реку с опасностью для жизни лодочников, привозят на остров сухари, вино и водку, но это капля в море. Наступающая ночь может лишить французов и этого последнего сообщения с правым берегом Дуная. Сильный ветер вздувает бушующие волны; всё выше и выше поднимается вода в реке.

Суда, из которых был построен мост, оторванные волнами, несутся по течению. Французам удалось спасти немногие из них. Вода начинает заливать остров Лобау. Местами образовались болота; канавы переполнены водой и похожи на дикие горные потоки.

Австрийские пленники переведены на другую сторону острова, к тому месту, где ещё виднеются на берегу остатки понтонного моста. Солдаты заняты собиранием хвороста. Никто не смотрит за пленниками, но побег немыслим для них — перед ними река, позади остров, занятый неприятелем. Эгберт сидит в солдатской шинели на срубленном стволе дерева у носилок генерала Вебера, который стонет и мечется в лихорадке.

Дрожащим слабым светом светятся огни на противоположном берегу сквозь мрак бурной ночи. Чёрные тучи несутся по небу, принимая самые фантастические очертания. Изредка выглянет из-за них звезда. Бешено набегают волны на берег.