Смерть на выбор
Шрифт:
Наконец, когда людской поток резко уменьшился, Максим сел в машину и открыл дверцу Коле:
— Фу, ну, значит, победа! Банда полностью обезврежена. Заказное убийство раскрыто. Мне обещали показать все бумаги.
— Значит, победа, — сухо кивнул оперативник.
А журналист продолжал глумливо блестеть глазами и вертеть языком:
— Наши потери минимальны — двое раненых бойцов СОБРа. Их потери — впечатляющи. Практически перестала существовать объединенная группировка южных и андреевцев. Разгром. Как у шведов под Полтавой. Как у американцев при Пёрл-Харборе.
Монолог,
Двери им открыла Нина. Бледная и удивительно спокойная. Мягкая, как и надетое на нее сегодня темно-розовое платье из пушистого кашемира.
Вчера она тоже выглядела умиротворенной. Она спокойно ждала, когда ее освободят. Процедура заняла довольно много времени. Собровцы хорошо справлялись с наручниками, не важно, североамериканского или южно-корейского производства, потом вызвали врача, но тот не обнаружил никаких признаков шока, а поскольку Нина сообщила, что ее поили неизвестными настоями, доктор даже на всякий случай не стал делать успокоительный укол. «Бес его знает, какая накладка может получиться». Потом без охов и ахов осмотрела следы побоища.
Доставленная домой кудахтающим супругом, Нина тут же разделась и немедленно уснула. В общем, никоим образом не походила на похищенную, оскорбленную, униженную и заточенную.
Сегодня то же самое — тишь, да гладь, да Божья (или дьявольская?) благодать.
— Привет, мальчики.
— Привет. — Максим церемонно чмокнул жену в щеку.
— Как дела?
— Можем рассчитывать на медали за отвагу или даже на ордена за службу Родине. При нашем с Николаем непосредственном и активном участии удалось одолеть злобную банду, промышлявшую заказными убийствами. Так, Колечка?
— Выходит, так, — принужденно согласился опер.
— Видишь ли, в ходе обыска в небезызвестном кафе «Баальбек» была обнаружена партия пистолетов ТТ той же серии, что и найденный рядом с убитым Батей. Вывод напрашивается сам собой. Какой вывод, Николай?
Журналист активно вовлекал в представление всех присутствующих. Оперуполномоченный Горюнов молчал.
— Ладно, вывод напрашивается сам собой, — Максим, как тертый провинциальный комик, подхватил свою же реплику, — именно в «Баальбеке» обосновались злобные убийцы, которых и покрошил в капусту доблестный спецотряд быстрого реагирования. Убийство раскрыто, убийцы доставлены в морг, можно сверлить дырочки на погонах и кителях. Так, старший лейтенант? Ты пока еще старший лейтенант?
— Слушай, что тебе от меня надо? Я, что ли, этот СОБР придумал и дело закрыл?
— Привел его туда ты, — игриво подмигнул оперативнику Максим.
— А ты привел андреевцев. Так что грех пополам. Ишь, отыскался борец за справедливость. Что же ты тогда на совещании в Главке сидел — ушки торчком, ручки на коленях! Отличник боевой и политической.
— Ну, ты же слышал мой разговор с Петруновым и вашим полковником из РУОМа. Они же ясно дали
— И ты позабыл о свободе слова и праве на информацию, — удовлетворенно выдохнул опер, — но почему-то хочешь, чтобы на амбразуру бросился я! С какой стати? Мне тоже объяснили, что дело закрыто, и я ничуть не менее понятливый…
— Ну Петрунов, ну гнида. — Максим, действуя по обстоятельствам, немедленно сменил объект нападок. — Его-то какой интерес дело закрывать? Ладно, твои шефы — им галка в отчете нужна — за два дня раскрыли заказуху, всероссийские герои. Место в отчете министра обеспечено. А Петрунов? Он же сбоку припека!
— Мне один умный человек шепнул, что Николай Яковлевич в службе безопасности Батинкова не последним был человеком. Вот и кумекай!
Максим сладострастно присвистнул:
— А что? Очень даже похоже… Это меняет дело… Это настоящая челночная дипломатия.
Нина во время всего разговора безучастно сидела рядом с молодыми людьми. То ли слушала, то ли грезила. Как оказалось, слушала и довольно внимательно.
— ФСБ работает на организованную преступность, милиция работает для плана, убийство раскрыто, вы недовольны, спорите, — она улыбнулась, нежно и мечтательно, — и совсем забываете об ассасинах…
— О каких ассасинах? — оторопел Максим.
— Я там была два дня, да? — безмятежно поинтересовалась девушка. — Никаких андреевцев там не было и в помине. Андреевцы — это те, чьи тела выносили после стрельбы, так ведь?
— Да знаем мы, что не было их там, — чуть не синхронно замахали руками Коля и Максим.
— А я знаю, кто там был, — говорящий, самит, Муса Самит, вот кто.
— И я знаю, что Муса, с которым вы обедали и который микрофон тебе в сумочку засунул, — немедленно перебил жену Максим. — Мне Караямов все выложил про этого ливанца!
Он не боялся небольших преувеличений. Кому какое дело, что отловленный бизнесмен выдал ему лишь один ход к этому пресловутому господину из Ливана.
Холодная, словно луна, Нина невозмутимо продолжала:
— Я не знаю, из Ливана ли он, но я точно знаю, что это его мальчишки разбрасывали джанбии, и еще я знаю, что он и его ребята целы и невредимы. Они от вас улизнули. Ушел господин Муса Самит Адиль. И где его искать — неведомо.
— Ты уверена? — вступил в разговор Коля Горюнов. — А на это посмотри, целую пачку нашли в одном из кабинетов «Баальбека». Я и прихватил одну, на всякий случай.
Он протянул кусочек картона. Нина внимательно разглядывала визитку.
— Ха, у меня такая же! — Максим горделиво размахивал визитной карточкой, которую отобрал у Караямова.
Нина взяла и ее.
— Похожая, но не такая же. Посмотрите, здесь просто «Муса Адиль» и должность, а здесь Муса Самит Адиль, без никаких там банкирских дел. И номер телефона другой. У нас такой АТС нет.
— Это «Дельта» новый индекс ввела, я проверил, — сообщил опер. — А что, Самит — это какой-то знак? Ты так на это упираешь…