Смерть на выбор
Шрифт:
Утром Саша Смирнов позвонил сам. Немного растерянный — ему тоже срочно хотелось встретиться с Лизаветой.
Был день ее дежурства, и они сговорились попить кофе возле метро «Петроградская» — в этом кафетерии Лизавета частенько пила кофе с теми, кого по тем или иным причинам не хотела приглашать на студию. Небольшой зальчик на три столика прятался в боковой улице, совсем рядом с Каменноостровским. Телевизионщики туда не заглядывали — им было проще зависнуть в многочисленных барах гостиницы «Дружба» или в одном из заведений на проспекте — лень
Саша ждал Лизавету, причем выбрал самый укромный столик из трех.
— Если бы у меня было чувство юмора, я бы сказал, что мы все под колпаком у Мюллера, — заявил он, когда Лизавета рассказала о своих приключениях, в том числе о странном явлении кассеты народу и о не менее странном звонке.
— С нами кто-то играет, и его игры мне не нравятся. — Он раздавил сигарету в замысловатой пепельнице, в которой никто не распознал бы обыкновенную консервную банку, облагороженную чьей-то фантазией. — Такое впечатление, что рыбке бросили наживку и ждут, когда клюнет. Я долго раздумывал — кто мог меня подставить этим учителям жизни. — Саша осторожно коснулся синяка под глазом, он уже пожелтел и расплылся. — И меня мучит одна мысль — это кто-то из наших. Понимаешь, дело закрыли, и именно в тот день, когда я открыто начал интересоваться твоей «Всей Россией».
— Моей, — хмыкнула Лизавета. — Только не могу понять, отчего ты, собственно, мучишься?
— Но ведь свои.
— Еще три года назад, по данным частного сыскного агентства «Аргус», лишь одна треть личного состава правоохранительных органов сохраняла верность присяге. С той поры их ряды поредели…
— Частные сыщики — тоже не агнцы Божии.
— И не воспитатели в домах малютки, а законы нарушают, вероятно, чаще чем мы с тобой, — охотно поддержала Сашу Лизавета. — Только речь о другом — мы обсуждаем не их моральный облик, а их цифры я считаю реальными.
— Им выгодно преувеличивать, чем меньше народ верит в полицию, тем выше доходы у частных бюро.
— Но тебя-то подставили свои.
— Верно. Еще два кофе и… — Саша глянул на Лизавету и повернулся к толстой официантке в кружевном фартуке.
— Пражское, — помогла Саше Лизавета.
— Люблю, когда женщины не берегут фигуру, — одобрительно кивнул он и заказал два пражских пирожных. — Итак. Приманку бросили — наши действия? Я бы на твоем месте согласился. И поработать на «Всю Россию» и с предложением таинственного «просто Павла». Это в случае, если ты готова рискнуть. Опасность нешуточная. — Он так серьезно посмотрел на Лизавету, что та снова умилилась. — Я серьезно говорю.
— Вижу, но все равно готова рискнуть.
— Я постараюсь тебя подстраховать, поэтому ни одного шага, не поговорив со мной. Ни единого! — Теперь он говорил не только серьезно, но и строго.
— А на свидание можно?
— Нельзя.
— Ты что, лишаешь меня права на личную жизнь?
— При чем тут личная жизнь? — недоуменно поднял брови Саша, и Лизавета поняла — этот человек фанатик, он умеет думать лишь о том, чем сейчас занимается.
— Не путай меня глупостями. Сейчас договоримся о связи. В экстренных случаях ты оставляешь для меня сообщение.
— Ежу ясно, что
— Закодированное. — Саша не позволил себя перебить. — Например, срочно свяжись со мной — это будет… — Он замешкался, и Лизавета поспешила на помощь:
— Срочно продаются щенки афганской таксы. Каждый день просматривай рекламное приложение к «Петербургским вестям», увидишь такое объявление — значит, меня похитили! По-моему, ты увлекся.
— А по-моему, нет. Ты же видишь, насколько они осведомлены!
— И ты хочешь выбраться из-под колпака!
— Да. Так что — если меня нет дома, проси передать, чтобы я срочно разыскал Ларису.
— Почему Ларису?
— Так удобнее запомнить.
— А ты что будешь передавать? Давай назовем тебя условно Агафоном.
— Из-за чего это Агафоном?
— Можно Аполлинаром. Тоже на «А» — ты же предпочитаешь этот принцип? И имя редкое — я ничего не перепутаю.
Саша неожиданно включился в игру:
— Тогда лучше не Лариса, а Лючия. О’кей?
— Сегодня же позвоню Балашову, скажу, что принимаю их предложение. А тебе нужна кассета?
— Дело же закрыли. Но все равно пусть будет у меня. Надежнее. Вроде все?
Саша немного проводил Лизавету, и они разбежались. Она шла не торопясь, не опаздывая, как обычно. И разглядывала прохожих. Люди бежали по своим делам, заходили в магазины, выходили с пакетами и авоськами, ели мороженое, обходили лужи, толкались на автобусных остановках. Жизнь шла своим чередом. «Интересно, многим ли из них оставляют закодированные сообщения», — подумала Лизавета. Может, кому-то и оставляют любовницы, чтобы жена не догадалась. Но уж наверняка никто не выслушивал предложения о сотрудничестве от анонимного абонента, называющего себя «мы» и «наша организация». Кто же они такие? Мало-помалу Лизавета включилась в игру «в разведчиков», предложенную Сашей Смирновым, и решила во что бы то ни стало разузнать, кто «они» такие.
Первое, что она сделала придя на работу, попросила у знакомого оператора АОН. Тот охотно помог, даже раз-улыбался: «Что, Лизавета, — поклонники замучили?» Она рассеянно кивнула в ответ. Скандал со вчерашней пресс-конференцией продолжался, и Лизавета погрузилась в привычный рабочий день — со скандалами, мелкими и крупными, неразрешенными проблемами, которые решаются к эфиру, потому что Эфир, капризный бог телевидения, требует ежедневных жертвоприношений и люди жертвуют — собой и другими, своим и чужим временем, нервами, своими и чужими, талантом, фантазией. И не ропщут. Тот, кто познакомился с этим божком, отдает ему кусочек души, навсегда.
Лизавета собиралась ближе к вечеру позвонить Балашову-второму, так она мысленно называла своего потенциального работодателя. Но забыла среди круговорота привычных дел. Он позвонил сам. Причем в самый неудачный момент — за десять минут до эфира, Лизавета как раз пудрила нос и собиралась напоследок просмотреть последние сообщения агентств — иногда приходит что-нибудь важное в последнюю минуту. Времени на телефонные беседы не было, его никогда не бывает перед эфиром, и у Лизаветы завелась примета — от того, кто звонит в такое время, добра не жди. К телефону она все же подошла.